"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

квалификацию, и побаивался его, и проблескивало в глазах крестьянское,
хитрое: ну посмотрим, чего ты будешь стоить на нашем месте! Звали
директора - Виктор Константинович. На правой руке у него на всех пальцах, за
исключением большого, не хватало двух верхних фаланг; несмотря на это, с
ручкой он управлялся вполне уверенно.
Задав несколько пустых вопросов: как доехали, как вам наши дороги, что
новенького в городе? - и помявшись несколько, директор спросил самое
главное, самое интригующее:
- Вы, Валерий Львович, как сообщали мне, отбывали заключение? За что
же, позвольте полюбопытствовать?
"Вот оно!" - екнула локотковская душа. Он хоть готовился раньше, что
ему зададут этот вопрос, но вот задали, - и он совершенно не знал, что
ответить. Опять надо было изворачиваться, потому что сказать правду - такое
исключалось. Тогда или придется уезжать сразу, или немного погодя, когда это
станет известно всем. Скрыть, скрыть, и отбить охоту интересоваться!
Учитель, да еще сидевший за избиение школьника - такое здесь не пройдет. Да
и нигде не пройдет. Хорошо еще, что до этого везде верили, будто он отбывал
наказание за обыкновенную, примитивную пьяную драку. И он ответил
высокомерно:
- Нет, не позволяю.
- Нет так нет... Мне сообщили, что у вас было хулиганство, но хотелось
бы знать подробности - хулиганство, знаете, тоже бывает всякое... Ну, раз
нежелательно рассказывать - дело ваше. Только вот что имейте в виду: если
чувствуете, что осталось в вас что-то оттудашнее - выкиньте сразу, и не
думайте вспоминать. Здесь все-таки дети, материал очень чуткий,
восприимчивый.
Очень жестко, с нажимом, проговорив последнее, он снова распустил лицо,
принял добродушный вид.
- Плохо с учителями, плохо! - сказал он. - Приедут - уедут, приедут -
уедут. В позапрошлом году к нам распределили историка, а он и года не
проработал - забрали в армию. Да так неожиданно, что мы и заявки на нового
не успели подать. Вот и маемся. Вы устали, вижу, но потерпите уж немного -
завуч на уроке, а я хочу вас представить, после этого отдохнете. Сегодня
никуда не трогайтесь, хватит с вас, переночуйте в моем кабинете, а завтра мы
вас поселим. Есть хорошая квартира, там жил наш прошлый историк. Вы сами-то
к нам надолго рассчитываете? Как поживется? Конечно, вы человек городской...
- Да! Как поживется! - отозвался нехотя Локотков. И тут же попытался
исправить свою ошибку: - Вообще я собирался сюда надолго, и не думал о
скором отъезде. Куда ехать-то? Все потеряно...
Виктор Константинович посмотрел на него сочувственно, встал, тронул за
плечо:
- Ничего. Может, обомнетесь, притретесь, войдете в коллектив. Хотя
предупреждаю заранее - у нас не со всеми просто сработаться. Особенно есть
старые учителя, опытные методисты - те все усмотрят, учтут, всякое лыко в
строку вставят. Но это - костяк, ничего с ним не поделаешь, имейте в виду. И
вот что еще: если проговоритесь про вашу высокую квалификацию - попадете в
очень сложное положение. Выскочек, людей чем-нибудь выдающихся,
возвышающихся над другими школьная среда не терпит, поверьте моему долгому
опыту. Потому что работа здесь тяжелая, и прикипают к ней только истинные
трудяги. Без особых других талантов, просто добросовестные люди. К тому же,