"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

отозвался Валерий Львович. "Ох-хи-хи-хи-и!.." - закатилась она.
Балансировать коромыслом Локотков разучился, плечи были уже не так
послушны и гибки, как в детстве, и вода плескалась на жидкую весеннюю тропу.
Он изрядно намаялся, пока нес первые два ведра. Вылил их в колоду, посидел,
отдыхая, в холодной бане, и пошел в другой раз. Когда тащил ведро вверх по
звонко хрустящей цепи - кто-то прошел быстро мимо, сказал: "Здравствуйте!"
молодым голосом. Локотков глянул вслед: черная кроличья шапка, куртка, синие
тренировочные брюки, резиновые женские сапоги. "Это же шоферша! - догадался
он. - Та самая, что везла меня в Рябинино на молоковозке". И забыл, разминая
плечи перед новым рейдом с ведрами.
Вечером, перед тем, как отправлять жильца в баню, Вера Даниловна
сбегала и привела соседа Петю, молодого курносого мужика. "За компанью, за
компанью! Спину потереть, да што да... Одному-то с непривычки как следует и
не вымыться, поди!" "Если честно, нынче и не собирался, вообще! - сопел
сосед. - Разве за компанью, за знакомство - тогда, если честно, другое
дело..."
Когда очумевший в душном пару, исшорканный мочалкой и исхлестанный
веником Локотков вывалился в предбанник, его охватило блаженное состояние:
свежий воздух, легкость в теле, в голове словно постреливают газировочные
пузырьки. Он уже не смог бы припомнить, когда ходил в такую баню. "В городе
не сбегаешь в такую, - рассуждал он, отдыхая на лавке в предбаннике. - Тем
вообще нет многих удовольствий, которые можно получить от деревенской жизни.
Не стоит ли и мне завести на склоне лет такую баньку, и учить тихонько
ребятишек, ждать пенсии. Вот будет идиллия! Забыть все, на самом деле, и
залечь, уснуть, уснуть здесь..." Он сладко зевнул и встал со скамейки.
Потом он сидел на табуретке в кухне, и вода скатывалась на пол с мокрых
волос. Дышала и отдыхала намятая, размягченная кожа. Сосед Петя сидел тут
же, поглядывая на хозяйку выжидательно и требовательно. Она, перехватив
такие взоры, вынула из холодильника бутылку водки, поставила на стол.
Сказала Валерию Львовичу: "На ваш счет, вы уж извините!" Он поморщился: ему
совсем не хотелось менять ни настроения, ни сосотояния. Но сосед уже
отколупывал пробку, лил в маленький стаканы, наматывая на вилку квашеную
капусту: "Год не пей, два, три не пей, - а после бани укради, да выпей!"
Локотков чокнулся, выцедил водку, и перевернул стаканчик вверх дном: "Я
больше пас, мне хватит. А вы пейте, Петя, если хотите, не обращайте
внимания". "А... как же..." "Да пустяки. Все равно уплачено, назад хода нет.
Пускай будет - за знакомство". Сосед облегченно вздохнул, снова взялся за
бутылку. Вера Даниловна от предложенного отказалась, и он выпил один. Доброе
лицо его, мягкое после бани, все больше распускалось, становилось
бесформенным, утрачивая резкость черт. Как все глупые люди, он пьянел
быстро, и все рассказывал, как он служил на заставе в горной стране Памир.
Потом стал уговаривать хозяйку, чтобы она позволила ему заколоть своего
хряка, он все сделает быстро и чисто, у него лучшая паяльная лампа в селе.
"Он у меня маленький еще, на осень куплен!" - отбивалась Вера Даниловна.
"Если честно - это неважно! - наседал Петя. - Главное - точность вот этой
руки!" - и он показывал большой кулак. Чтобы перебить ненужный разговор,
Валерий Львович задал вопрос: "Скажите, что за девчушка у вас на молоковозке
работает? Я с ней сюда ехал, а сегодня беру воду, гляжу - прошла,
поздоровалась..." Сосед посмотрел на него, туго сморгнул: "На молоковозке
Танька Ермачиха шоферит. У нее отец - Васька Палилко, ты его должен знать.