"Владимир Соколовский. Превращение Локоткова" - читать интересную книгу автора

любого, с кем после заключения сводила судьба! Кроме Гастона. Кроме Гастона.
Он давил и давил на педаль, и машина с натужным воем неслась по мокрому,
покрытому легким ночным снегом шоссе. Даже подался на руль, словно помогая
ей одолевать пространство. Прочь, прочь отсюда! Голове стало жарко, и
лихорадочно колотилось сердце. Только в мозгу иногда промелькивало
облегченно: ну, вот я и раскрутился...
Проезжая стоящие по обочинам деревни, Локотков сначала сбавлял
скорость, потом перестал это делать - селения были еще безлюдны. Только
неизвестно откуда сразу берущиеся собаки провожали машину, заливисто тявкая.
И в одной из деревень единственная собачонка, длинноногая, рыжая и
шелудивая, встретила Локоткова, и сразу - кинулась наперерез, не соображая,
видно, спросонья, что делает, и повинуясь не лучшему из собачьих инстинктов.
Валерий Львович нажал тормоз, зад молоковозки потащило в сторону:
испугавшись, он отпустил педаль, - и тут же услыхал дикий, оборвавшийся
визг.
Машину несло по мокрому покрытию еще метров пятнадцать, прежде чем она
окончательно остановилась. Валерий Львович выскочил из кабины и побежал
туда, где распластался посередине труп собаки. Машина отбросила ее вперед, и
вдобавок переехала обеими тормозящими скатами левой стороны. Страшно было
смотреть... Локотков пошел обратно к молоковозке, и вдруг почувствовал, что
его начинает тошнить. Еле успел опереться на цистерну... Так он стоял, пока
не заболела голова, и не нахлынула ужасная слабость. Забрался, словно во
сне, в кабину, завел заглохший мотор, и стал разворачиваться. В это время
открылась дверь одного из домов, и на крыльцо вышел мужик в телогрейке.
Увидав убитую собаку, он что-то закричал, сбежал с крыльца и нагнулся, шаря
по земле. Локотков добавил газ, - камень грохнул в заднюю стенку кабины.
...Раскрутился, называется! Задавил собаку, да еще камни кидают
вслед...
Всю обратную дорогу его мутило, ехал он медленно, облокачиваясь на
руль. Внезапная вспышка, возбуждение сменились жесткой депрессией.
Накатившая тоска по знакомым людям, знакомым местам, знакомой обстановке
затихала, уходила, и место ее заняла глухая боль.
Так же, серой тяжелой мухой машина вползла обратно в Рябинино и заняла
свое прежнее место на стоянке. Он подобрал брошенное тут же хозяйкино ведро,
и вернулся домой. "Ты куда это ночь бегал, квантерант?" - с подозрением
спросила его Вера Даниловна. Он посмотрел на нее, и что-то новое, не
испытываемое прежде, шевельнулось внутри. "Сам не знаю куда", - ответил
Валерий Львович, улыбаясь сквозь слезы. Она покачала головой, и сказала
только: "Путаник ты, путаник..."


8

После своего путешествия он долго, сумеречно отсыпался. Проснувшись
после обеда, долго не мог сосредоточиться, и все водил, водил взглядом от
стены на потолок, с потолка - на дверь, на окно. Постепенно привыкал, словно
впервые здесь оказался, ко всему окружающему, к звуку шагов в коридорчике.
Тело болело, словно измочаленное тяжелыми кулаками. Покряхтывая от слабости,
он поднялся и сел на кровати. Захотелось поскорей умыться. Побрел на кухню,
но умываться почему-то не стал, а стал смотреть, как Вера Даниловна кормит