"Владимир Соколовский. Старик Мазунин" - читать интересную книгу автора

брошенная пушка, совсем исправная. И надо ее скорей перетащить к себе, пока
другие не забрали, вот он ходит по взводам и ищет артиллеристов. Я ему
сказал, что являюсь по основной должности командиром орудия в звании
сержанта, и он велел взять солдат и идти за пушкой. Мы пошли по проселку и
увидели там "сорокапятку", тут же были погибшими два человека с расчета и
лошадь, все посеченные бомбовыми осколками, а где были остальные из расчета,
не знаю. Мы пушку прикатили, поставили на позицию взвода и еле успели,
потому что неприятель пошел в наступление. Позиции у нас были не
танкоопасные, потому что впереди была крутая балка и танку преодолеть ее
было невозможно. Но фашист пустил пехоту, она бежала к нам цепью и била из
оружия. Но до балки мы ее не допускали, а из-за балки ихние автоматы до нас
не доставали, и потому мы их поражали как хотели, и я бил по ним из своего
табельного оружия, каким была винтовка Мосина. Тут был такой случай. Фашисты
поставили станковый пулемет на крайнюю избу в деревне, которая находилась за
балкой, и открыли настильный огонь. И этим огнем поразило большое количество
наших красных бойцов и командиров, в том числе комроты Дятлова. И под
прикрытием этого огня немец пошел вперед и стал скатываться в балку. Тут на
позиции нашего взвода прибежал комбат Моргун, стал грозить мне наганом и
нехорошо ругаться, почему я не стреляю из пушки. Я ему сказал, что снаряды
берегу, потому что их пять, а мало ли что может быть. Тогда он вогнал в
наган патрон и приказал бить по пулемету из орудия, а если не подавлю эту
огневую точку, то пусть не только ему будет плохо, а сперва мне. Тут я начал
вести артиллерийскую стрельбу. Но поначалу все оглядывался на комбата и
сильно переживал, потому один снаряд выпустил зазря. Но вторым и третьим
взял неприятеля в вилку и с четвертого снаряда имел прямое попадание. Комбат
тогда сказал, что если останется живой, то вечером представит к ордену. Но
жив не остался, и к полудню был убит в рукопашной, когда нам дали с резерва
роту, и мы гнали врага аж до деревни, в которой он был утром, и решительным
ударом захватили ее. И в этом бою раненый немецкий солдат, которого я нашел
в избе и стал с ним культурно разговаривать, а он был весь в крови, и потому
я сосчитал его безопасным, бросился на меня и рассадил кинжалом ногу от паха
до колена, за что и принужден был его ликвидировать. Мне хоть было не очень
больно, но вытекло много крови, и потому был отправлен в санбат.


12

Обратно в эту часть Мазунин уже не попал, а в составе артдивизиона был
направлен на Юго-Западный фронт, где летом сорок второго стоял с батареей
насмерть, прикрывая отходящие к Сталинграду части, оставшись из всей батареи
вдвоем со взводным, тащил к своим, раненого, топкими донскими плавнями.
Выйдя в расположение отступающего полка, прибился к нему и, став снова
пехотинцем, делал свою солдатскую работу: ходил в разведку, рыл окопы,
бросал гранаты, стрелял, хоронил товарищей... Вернувшись волей судьбы снова
в артиллерию, получил под команду уже не одну, а две пушки и в звании
старшины стал командовать огневым взводом. С обязанностями своими он
справлялся, после прибытия на Воронежский фронт боевых действий они почти не
вели, и Мазунин совсем уж было привык к полумирному, позиционному житью,
пока не произошел тот случай в июне 1943 года.
...Выстрела он не слышал. Просто увидал, как сидящий впереди Ефим