"Владимир Соколовский. Старик Мазунин" - читать интересную книгу автора

Он как-то не думал раньше, совсем не представлял себе, какой он -
офицер, захваченный в плен: нельзя представить лица, характера человека,
которого никогда не видал, не знал, не слыхал о нем. Выполняя приказ, солдат
не больно-то думает о других, попадающих под действие этого приказа. Но
Мазунин думал о пленном с жалостью - она появилась, лишь только он увидел в
траве фуражку. Тоже ведь человек, и у него есть что-то свое, как и у любого.
"Ну что ж, если такая выпала судьба! Пускай хоть бесчестья не примет". И
Мазунин впервые подумал о себе, как об избавителе.
Это придало ему силы, и он снова пошел за группой. Шел теперь не скоро,
задыхался, пошатывался, глухо стонал. Но и немцы прежних темпов уже не
держали, медлили и осторожничали - иначе чем объяснить то, что он догнал их
на рассвете, в четвертом часу утра, на передовых позициях первого эшелона?
Часть, видно, была обескровлена недавним наступлением - усталая,
некомплектная. Во всяком случае, в передней траншее Мазунин увидал только
лежащего навзничь часового с остекляневшими глазами, да еще один убитый
солдат лежал на бруствере поодаль, метрах в двадцати левее. Проскочили!
Мазунин лег на бруствер и уловил движение чуть дальше сторожевого
поста - в утренней дымке, поблескивая мокрыми от росы маскхалатами, фашисты
ползком уходили к своим. Ползущий впереди дал ракету, и тотчас на той
стороне заработал пулемет. Пули свистели над головой, впивались в насыпь.
"По-го-ди-и!" - подумал старшина. Лег, поудобнее пристроил карабин и стал
целиться. Пленного офицера он нашел быстро - тот находился в середине
маленькой змейки, которая то пропадала, то появлялась в высокой луговой
траве. Нашел, прицелился и выстрелил. Змейка моментально свернулась: попал!
- Получили, гады? Га-ды-ы! - радостно хрипел Мазунин, валясь набок. В
глазах замельтешило, завспыхивало. Но он, поднявшись, снова приложил
карабин. Змейка уже распрямилась, офицера взвалили кому-то на спину; но
ползли трудно, медленно. Старшина передернул затвор, снова выстрелил, но в
момент выстрела дыхание пресеклось, ствол отклонился, и пуля ушла вверх,
мимо цели. Оставался последний патрон. Карабин ходил в руках, вырывался из
непослушных пальцев, но Мазунин, страшным усилием задержав мушку на
вынырнувшей из травы офицерской гимнастерке, нажал на спуск. Приклад резко
ударил в плечо, боль разорвала голову - и старшина, тихо ахнув, свалился на
дно траншеи.


15

Очнулся, увидел над собой взметнувшийся на тоненьких жердочках куполок
двухместной палаточки, удивился: "Что за черт?" Прислушался. Рядом было
неспокойно: ржали лошади, урчали моторы, слышались голоса людей, их шаги -
быстрые или неторопливые. Мазунин уловил обрывки разговоров, большей частью
нервных, на высокой ноте - возбуждение людей брало верх над усталостью в
сумерках длинного июньского дня. Кто-то хрипло выругался, и старшина
успокоился окончательно: слава Богу, у своих. Он постонал негромко. Не
услыхав ответа, застонал громче. Полог откинулся, заглянул солдат, спросил
почему-то шепотом:
- Чего шумишь? Оклемался, что ли?
- Эй, служивый! - радостно отозвался Мазунин. - Скажи на милость:
проснулся это я, а кругом - шум, возня, палатка какая-то. Гдей-то я - никак