"Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ, том 1, часть 2" - читать интересную книгу автора

смертную казнь негодяям подсудимым. А уж к Промпартии - это всеобщие
митинги, это демонстрации (с прихватом и школьников), это печатный шаг
миллионов и рев за стеклами судебного здания: "Смерти! Смерти! Смерти!"
На этом изломе нашей истории раздавались одинокие голоса протеста или
воздержания - очень много мужества надо было в том хоре и реве, чтобы
сказать, "нет!" - несравнимо с сегодняшнею легкостью! (А и сегодня не
очень-то возражают). И сколько знаем мы - все это были голоса тех самых
бесхребетных и хлипких интеллигентов. На собрании ленинградского
Политехнического института профессор Дмитрий Апполинарьевич Рожанский
ВОЗДЕРЖАЛСЯ (он, видите ли, вообще противник смертной казни, это, видите
ли, на языке науки необратимый процесс) - и тут же посажен! Студент Дима
Олицкий - воздержался - и тут же посажен! И все эти протесты заглохли при
самом начале.
Сколько знаем мы, седоусый рабочий класс одобрял эти казни. Сколько знаем
мы, от пылающих комсомольцев и до партийных вождей и до легендарных
командармов весь авангард единодушествовал в одобрении этих казней.
Знаменитые революционеры, теоретики и провидцы, за семь лет до своей
бесславной гибели приветствовали тот рев толпы, не догадываясь, что при
пороге их время, что скоро и их имена поволокут в этом реве - "нечистью" и
"мразью".
А для инженеров как раз тут разгром и кончался. В начале 1931-го года
вымолвил Иосиф Виссарионович "Шесть условий" строительства, и угодно было
ЕГО Единодержавию пятым условием указать: от политики разгрома старой
технической интеллигенции - к политике привлечения и заботы о ней.
И заботы о ней! И куда испарился наш справедливый гнев? И куда отмелись
все наши грозные обвинения? Проходил тут как раз процесс вредителей
фарфоровой промышленности (и там нашкодили!) - и тут уже дружно все
подсудимые поносили себя и во всем сознавались - и вдруг также дружно
воскликнули: невиновны!! И их освободили!
(Даже наметился в том же году маленький антипоток: уже засуженных или
заследованных инженеров возвращали к жизни. Так вернулся и Д.А.Рожанский.
Не сказать ли, что он выдержал поединок со Сталиным? Что
граждански-мужественный народ не дал бы повода писать ни этой главы, ни
всей этой книги?)
Давно опрокинутых навзничь меньшевиков еще покопытил в том году Сталин
(публичный процесс "Союзного Бюро меньшевиков", Громан-Суханов. Тот самый
Суханов, на квартире которого в Петрограде на р.Карповке с его ведома
(экскурсоводы лгут сейчас, что - б е з) 10 октября 1917 года собрался
большевистский ЦК и принял решение о вооруженном восстании.
Якубович, в марте 1931-го года - и потом сколько-то рассеянных, маленьких
взятых негласно) - и вдруг задумался.
Беломорцы так говорят о приливе - вода задумалась: это перед тем, как
пойти на спад. Ну, негоже сравнивать мутную душу Сталина с водою Белого
моря. Да может быть, он нисколько и не задумался. Да и спада никакого не
было. Но еще одно чудо в том году произошло. Вслед за процессом
Промышленной Партии готовился в 1931 году грандиозный процесс Трудовой
Крестьянской Партии - якобы (никогда не!) существовавшей огромной подпольно
организованной силы из сельской интеллигенции, из деятелей потребительской
сельскохозяйственной кооперации и развитой верхушки крестьянства,
готовившей свержение диктатуры пролетариата. На процессе Промпартии эту ТКП