"Александр Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ, том 1, часть 2" - читать интересную книгу автора

не было понятия, что нравственность - относительна, имеет лишь
узко-классовый смысл - и люди смели отказываться от предлагаемой службы, и
всех их карали без пощады. Как-то раз вот за кругом инженеров предложили
следить молоденькой Магдалине Эджубовой, а она не только отказалась, но
рассказала своему опекуну (за ним же надо было и следить): однако тот все
равно был вскоре взят и на следствии во всем признался. Беременную Эджубову
"за разглашение оперативной тайны" арестовали и приговорили к расстрелу.
(Впрочем, она отделалась 25-летней цепью нескольких сроков.) В те же годы
(1927) хоть в совсем другом кругу - среди видных харьковских коммунистов,
так же отказалась следить и доносить на членов украинского правительства
Надежда Витальевна Суровец - за то была схвачена в ГПУ и только через
четверть столетия, еле живою, выбарахталась на Колыме. A кто не всплыл - о
тех мы и не знаем.
(В 30-е годы этот поток непокорных сходит к нулю: раз требуют
осведомлять, значит, надо - куда ж денешься? "Плетью обуха не перешибешь".
"Не я - так другой! "Лучше буду сексотом я, хороший, чем другой, плохой".
Впрочем, тут уже добровольцы прут в сексоты, не отобьешься: и выгодно, и
доблестно.)
В 1928 году в Москве слушается громкое Шахтинское Дело - громкое по
публичности, которое ему придают, по ошеломляющим признаниям и
самобичеванию подсудимых (еще пока не всех). Через два года в сентябре
1930-го с треском судятся организаторы голода (они! они! вот они!) - 48
вредителей в пищевой промышленности. В конце 1930-го, проводится еще громче
и уже безукоризненно отрепетированный процесс Промпартии: тут уже все
подсудимые до единого взваливают на себя любую омерзительную чушь - и вот
перед глазами трудящихся, как монумент, освобожденный от покрывала,
восстает грандиозное хитроумное сплетение всех отдельных доныне
разоблаченных вредительств в единый дьявольский узел с Милюковым,
Рябушинским, Детердингом и Пуанкаре.
Уже начиная вникать в нашу судебную практику, мы понимаем, что общевидные
судебные процессы - это только наружные кротовые кучи, а все главное
копанье идет под поверхностью. На эти процессы выводится лишь небольшая
доля посаженных, лишь те, кто соглашается противоестественно оговаривать
себя и других в надежде на послабление. Большинство же инженеров, кто имел
мужество и разум отвергнуть следовательскую несуразицу - те судятся
неслышно, но лепятся и им - несознавшимся - те же десятки от коллегии ГПУ.
Потоки льются под землею, по трубам, они канализируют поверхностную
цветущую жизнь.
Именно с этого момента предпринят важный шаг ко всенародному участию в
канализации, ко всенародному распределению ответственности за нее: те, кто
своими телами еще не грохнулись в канализационные люки, кого еще не понесли
трубы на Архипелаг - те должны ходить поверху со знаменами, славить суды и
радоваться судебным расправам. (Это предусмотрительно! - пройдут
десятилетия,история очнется - но следователи, судьи и прокуроры не окажутся
более виноваты, чем мы с вами, сограждане! Потому-то мы и убелены
благопристойными сединами, что в свое время благопристойно голосовали ЗА.)
Первую такую пробу Сталин провел по поводу организаторов голода - и еще
бы пробе не удаться, когда все оголодали на обильной Руси, когда все только
и озираются: куда ж наш хлебушка запропастился? И вот по заводам и
учреждениям, опережая решения суда, рабочие и служащие гневно голосуют за