"Александр Солженицын. Двести лет вместе" - читать интересную книгу автора

А по свидетельству Державина: "Тут пошли с их стороны, чтоб оставить их
по-прежнему, разные происки. Между прочим г. Гурко, белорусский помещик,
доставил Державину перехваченное им от кого-то в Белоруссии письмо, писанное
от одного еврея к поверенному их в Петербурге, в котором сказано, что они на
Державина, яко на гонителя, по всем кагалам в свете наложили херем или
проклятие, что они на подарки по сему делу собрали 1000000 и послали в
Петербург, и просят приложить всевозможное старание о смене генерал-прокурора
Державина, а ежели того не можно, то хотя покуситься на его жизнь... Польза
же их состояла в том, чтоб не было им воспрещено по корчмам в деревнях
продавать вино... А чтоб удобнее было продолжать дело", то будут доставлять
"из чужих краёв от разных мест и людей мнения, каким образом лучше учредить
Евреев", - и действительно, такие мнения, то на французском, то на немецком
языке, стали в Комитет доставлять168.

Между тем Нота Ноткин "стал центральной личностью организовавшейся тогда
небольшой еврейской общины" Петербурга. В 1803 он "представил... в комитет
записку, которой пытался парализовать влияние державинского проекта"169. По
словам же Державина, Ноткин "пришёл в один день к нему, и под видом
доброжелательства, что ему одному, Державину, не перемочь всех его товарищей
[по Комитету], которые все на стороне еврейской, - принял бы сто, а ежели
мало, то и двести тысяч рублей, чтобы только был с прочими его сочленами
согласен". Державин "решился о сем подкупе сказать Государю и подкрепить сию
истину Гуркиным письмом", он "думал, что возымеют действие такие сильные
доказательства, и Государь остережётся от людей, его окружающих и
покровительствующих Жидов". Но после императора стало известно Сперанскому, а
"Сперанский совсем был предан Жидам", и - "при первом собрании Еврейского
комитета открылось мнение всех членов, чтоб оставить винную продажу...
по-прежнему у Евреев"170.

Державин - противился. Александр становился к нему всё холодней, вскоре
(1803) и уволил с министра юстиции.

Впрочем, по "Запискам" Державина видно, что служил он - хоть на военной
службе, хоть на светской - всегда слишком порывисто, пылко, и повсюду получал
скорые отставки.

Надо признать, Державин предвидел многое из того, что подымется в
российско-еврейской проблеме ещё и во весь XIX век, хотя и не в тех
неожиданных формах, как оно на самом деле произошло. Выражения его грубы,
согласно его времени, но в плане его не было замысла угнетать евреев,
напротив: открыть евреям пути более свободной и производительной жизни.



К ГЛАВЕ 2

ПРИ АЛЕКСАНДРЕ I