"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу авторасидел за буйство и был освобожден толпой.
Генерал беспомощно расслабленно озирался, надеясь, что кто-нибудь вступится. Но не вступались ни свои кавалеристы, бывшие здесь, ни писари канцелярии, ни единственный здесь офицер - ротмистр Воронович. И тогда сам обращаясь к нему, граф сказал по-французски: - Ротмистр, передайте моей жене, что я арестован. - Не сметь по-немецки! - набросились на него. И повели. Ротмистр стоял непроницаемый. Все шаталось на лезвии, одно неверное движение - и его арестуют тоже. События замахнули гораздо дальше, чем можно было ожидать утром. А Гусев вытащил ту записку и читал следующие фамилии: фон-Зейдлиц, барон Розенберг, граф Клейнмихель, полковник Эгерштром, Сабир. Отряжали наряды - искать их, арестовывать, вести на гауптвахту. Кавалеристы и писари погудели между собой и предложили, что они берут Зейдлица, Розенберга и Сабира на поруки. Артиллеристы согласились. Об остальных речи не было. При первой же возможности Воронович осторожно выскользнул из канцелярии со своими солдатами. И хорошо сделал: оказалось, что Гусев подговаривал артиллеристов брать Вороновича: этот ротмистр как старший адъютант подписал приказ о гауптвахте Гусеву. В своей казарме Воронович почувствовал себя в полубезопасности, но все Тут вскоре вернулся Всяких и сообщил, что "военный комитет" действительно непрерывно заседает в автомобильной роте, но чувствует себя растерянно без единого офицера. Все офицеры скрылись, боятся показываться. Впрочем, часть их уже арестована. Комитет поставил было караулы к казначейству, к винному складу, но караулы самовольно разошлись, и начался грабеж. Ах, так вот это же и чувствовал Воронович! - как он нужен комитету, а комитет - ему! Он сел и стал писать в комитет официальную записку, что если комитет желает, он немедленно выведет свою команду в город, займет все караулы, а с дежурным взводом обоснуется на вокзале как центральном важнейшем пункте. И не полагаясь больше на Всяких, послал с запиской проворного ординарца. Сам нервно расхаживал. Тут прибежали перепуганные писари управления и рассказали. Графа Менгдена, Эгерштрома и Клейнмихеля завели в ту самую камеру, откуда накануне вышел Гусев. Гусары команды Клейнмихеля и другие подходили к дверям карцера и подсмеивались над арестованными. А больше всех - полупьяный Гусев. Граф Менгден молчал, а те двое отвечали. Эгерштром якобы сказал: "Подождите, мерзавцы, сегодня вы куражитесь, а завтра мы вас перепорем". Он не понимал, насколько серьезно дело! Толпа вломилась в карцер и бросилась на арестованных. Генерал Менгден был убит первым прикладом по голове. Эгерштрома и Клейнмихеля взяли на штыки, а потом кинули на пол и добивали прикладами. Кавалеристы в казарме слушали толпой, Менгдена жалели. Упрекали тех, |
|
|