"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу авторарасстояниях достигая событий и людей - Бубликов за всю жизнь впервые
почувствовал себя в настоящем просторе. Он всегда рвался к действию! Ему бывало душно в слюнявых интеллигентских компаниях, вечно размазывающих о морали, но не способных к мужским действиям - принуждать непослушных, подавлять непокорных, направлять движения масс. Когда через несколько дней он будет назначен в это здание уже полноправным министром, Бубликов знал, какие грандиозные преобразования он затеет: они поразят робких чиновников старого состава, но будут сокровенно революционны в своей инженерно-технической сути. Нашу интеллигенцию невозможно перевоспитать словами, идеологию индустриализма надо показать в действии. России предстоит путь титанического развития промышленного творчества, феерического развития капитализма, - и только этим избежать закланного пути социализма, так губительно близкого народным идеалам справедливости. Но народ надо уметь позвать. Первая телеграмма Бубликова и была таким зовом, и история оценит ее когда-нибудь как начало творческой революции. Переполненный такими мыслями и восхищением от совершаемого, Бубликов расхаживал и расхаживал по смежным комнатам, в промежутках между телефонными звонками, а между тем и зорко замечал, что происходит рядом. Наладились строгие дежурства Рулевского (оказалось - он большевик) с подсменниками. Каждому из них в дежурство приставлялось на побегушки по 4 студента-путейца (им деться некуда, их институт занял пехотный полк, пришедший из Петергофа). Ротмистр Сосновский, очень живой и приятный человек, тщетно добивался для своих солдат-семеновцев питания из их батальона - ничего не несли, зато стали таскать из института путей сообщения. Сам же ротмистр повадился ходить наверх в пустую министерскую квартиру, убереженную им от солдатского начальник охраны Сосновский подписывал вместе с Бубликовым разные пропуски. Всех руководителей - Бубликова, Ломоносова, Рулевского, Шмускеса и других, кормила жена одного из курьеров - латышка и социалистка. Обычных служащих являлось меньше половины, но пульс революции в министерстве еще отчетливей бился и без них. Задержка царского поезда не удалась в Бологом, не удалась и на всем пути до Дна, а потом Родзянко - сдался, велел пропустить императорский поезд во Псков. Рыхлый ничтожный толстяк! Разве с такими делать революцию? Потерянный русский народ! Нет в России железных людей! Телефонные переговоры с Думой, официальные и по знакомству, отнимали у Бубликова больше всего времени и сил, вызывали и наибольшую досаду. В Думе царила полная неразбериха, растерянность и говорение. Чего стоили одни отмены родзянковской поездки, с трех вокзалов. А потому и не мог он поехать, что явно не было власти ни у кого в Думе, но шло непрерывное говорение с Советом рабочих депутатов, который и пересиливал их всех. Это - бесило Бубликова, их всех там одолевала интеллигентская беспомощность, - но он не мог отсюда прыгнуть еще и туда к ним и влить им всем горячего железа - и победить Совет рабочих депутатов. Это говорение в Таврическом могло сгубить всю революцию - и действительно начало губить: вот стало известно, что думский Комитет назначает комиссаров для заведываяия всеми министерствами - и что же? - комиссаром путей сообщения назначался не Бубликов, а Добровольский! Они совершенно там ошалели! Они не только забыли про Бубликова, отдавшего им всю Россию, не только забыли, что он уже тут сидит и правит |
|
|