"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

министерством, и держит Кригера арестованным, - неблагодарно забыли даже,
что самую идею комиссаров придумал именно Бубликов! Для себя лично Бубликов
больше бы достиг, если б эти двое суток проболтался в бессмысленной толчее
Таврического!
Он твердо решил: министерства не уступать!
И для укрепления назначил Ломоносова Товарищем Комиссара.
С Ломоносовым отношения были сложные: тот когда-то в комиссии провалил
бубликовский проект. Но сейчас Бубликов верно выкликнул его на революцию.
Конечно, он остроглазо и острым нюхом следил только - чтоб оказаться среди
победителей. Он не был боец. Но сейчас в этой обстановке прекрасно годился.
- А когда стану министром - хотите старшим Товарищем?
Ломоносов молниеносно (уже думал):
- А Воскресенский?
- Не пойдет. Ведь его прочили в министры, ему обидно.
Есть красивые жесты: не хочу никаких наград за участие в революции!
Или: я привык - работать, назначайте меня начальником Николаевской дороги,
или начальником управления. Но в такой момент - и упустить? А потом Бубликов
куда-нибудь перейдет, возвысится, - сразу станешь министром.
- Ну что ж, ваша воля, Алексан Алексаныч.
- Вот сядем, обсудим списки первых назначений и увольнений.
А пока - мелькал, перекатывался по комнатам стриженый котел
ломоносовской головы, и уверенный баритональный бас его от телефонных
разговоров вдохновлял всех тут:
- А что там в Гатчине?
- Двадцать тысяч лояльных войск.
- Что значит - лояльных?
- Не революционных.
- Усвойте себе раз навсегда, что это бунтовщики! Лояльные - это те, кто
на стороне народа!

281

Эта война шла у генерала Рузского с гребня на хлябь, то возносило его,
то обрывало вниз. Удачей было уже начальное: назначение на командующего
армией - но тут же последовало триумфальное взятие Львова, Николай
Николаевич гневался, что Рузский не окружил, упустил австрийские армии, - и
даже грозился отдать под суд, - но тут пришла благодарность самого
Государя - и Рузский, перескочив Алексеева, сверкающе вознесся в
генерал-адъютанты и на командующего Северо-Западным фронтом вместо
Жилинского. Выше того - почти и не оставалось в Армии постов, только сам
Верховный. (И в замкнутой глубине: кто мог ожидать или кто мог теперь
вспомнить: Кревер, сын кастелянши дворцового ведомства, для всей служилой
аристократии - чухонец, переменивший фамилию поблагозвучней). И сразу за
тем - две трети всех русских армий попали в его ведение. И сразу за тем -
жестокие испытания в Польше, которые могли кончиться полной катастрофой, а
кончились новой славой: Георгием 2-й степени (третьим Георгием!) "за
отражение противника от Варшавы". Затем потекла полоса новых неудач,
особенно в Восточной Пруссии, разгром 10-й армии, на верхах возбудилось
недовольство Рузским, интриговала императрица, - посчитали с Зинаидой
Александровной, что лучше самому взять отпуск по болезни. И вовремя: все