"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

Беляевым, братом военного министра. Запасный артиллерийский дивизион - из
новобранцев, неопытный, беспокойный, и тоже невооруженный. Автомобильная
рота, как всякая автомобильная набранная во многом из рабочих, и
неблагонадежная. И сборный пункт гвардейских кавалерийских частей из
нескольких команд. Во главе пункта стоял генерал граф Менгдем, он же старший
офицер гарнизона, весьма благодушный, хотя вспыльчивый, его солдаты любили и
называли "наш старик".
Старшим же адъютантом этого пункта и начальником одной из команд,
Конногренадерского полка был ротмистр Воронович, после лечения от раны
поступивший сюда несколько месяцев назад. Ротмистр этот был из молодых да
ранний: из Пажеского корпуса, не окончив его, он успел удрать на японскую
войну вольноопределяющимся и там получить георгиевский крест, правда в
легком деле. Пажеский корпус не хотел принимать его вновь для окончания
курса - и так Воронович застрял бы надолго армейским прапорщиком, но
Государь распорядился принять его. Беглец отсидел месяц в карцере, а потом,
вместе с пажом Макшеевым, успел кончить корпус из лучших, так что на
последнем году они оба были произведены в камер-пажи императрицы и не раз
дежурили в ее покоях. Далее с георгиевским крестом Воронович оказался
единственным таким среди юнкеров, так что все они обязаны были отдавать ему
честь, - а затем и в гвардии, в Конногренадерском полку, его Георгий
выглядел редкостью, ибо гвардия не была на японской войне. А еще, по
быстроте, он успел приобрести и передовые взгляды. А еще он вынес тяжелое
впечатление от 1905 года, когда, на возврате с Дальнего Востока, тонул в
стихийном море солдатских толп и вывел для себя, что нельзя оставлять солдат
самим себе без правильного руководства. Оттого усвоил он самый доверительный
стиль в отношениях с солдатами, а особо с теми, которые имеют революционные
связи. Так и здесь в Луге, на пункте, у него был такой доверенный, рядовой
Всяких, недавний студент-электротехник, связанный с эсерами.
С 27-го февраля, при смутных известиях о петроградских событиях,
проникших слухами и в солдатскую массу, решено было воспретить отпуска и
командировки нижних чинов в Петроград и усилить наблюдение за
неблагонадежными. Многие офицеры поняли это так, что надо подтягивать
дисциплину и придираться к солдатам. Ротмистр Клейнмихель распорядился
всыпать розог одному из гусар за неотдание чести. (Генерал порицал его за
то).
Напротив, ротмистр Воронович вызвал Всяких и тайно поручил ему ехать в
Петроград и узнать как следует, что там творится. Затем велел вахмистру
созвать свою команду, триста старослужащих, и обратился так:
- Ребята! В Петрограде происходят беспорядки. Чем они кончатся -
неизвестно, но нужно быть готовыми ко всему. Я прошу вас не волноваться зря,
не верить никаким слухам, продолжать занятия. Я обещаю, что буду сообщать
вам всю правду, что произойдет в Питере. А вы обещайте мне вести себя
благопристойно, как и до сих пор.
Кавалеристы обещали.
А граф Менгден поверх всех один оставался совершенно спокоен: и что в
Петрограде все кончится благополучно и что вверенные ему кавалерийские
команды останутся преданы Государю императору при всех обстоятельствах. А с
их помощью он в любой момент подавит в Луге любые беспорядки. Начальники
команд предлагали ему меры, как отъединить кавалеристов от ненадежных
частей: окружить расположение пункта заставами, запретить нижним чинам: