"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автораправительстве? - как следствие допустимо ли сейчас войти в коалицию с
цензовыми кругами? Шехтер считал, что ни в коем случае не допустимо. Это было бы изменой революционной социал-демократии. Если социалисты войдут в коалицию, то у рабочих создадутся иллюзии, что грядет социализм, - а потом наступит убийственное разочарование. Так все больше сходилось против оборонцев. Голоса тех звучали совсем робко: что война всенародная и нельзя уклоняться от ответственности за нее. Так тем более они: сплачивали против себя всех циммервальдистов здесь, а их было большинство: участие в коалиции есть измена Циммервальду! Гиммер проницательно предвидел парадокс, что большевикам, межрайонцам, эсерам придется голосовать за его программу, никуда не денутся. Даже не оценив ее красот и глубин, а все равно проголосуют. Правда, тонко и умно один за другим защищали коалицию бундовцы Эрлих и Рафес. Они исходили из осторожности. Они и подводили известную теорию, что революция у нас - буржуазная и должно пройти свободное буржуазное развитие, это целая эпоха. А других сильных защитников коалиции - Пешехонова и меньшевика Богданова, на заседании не было. Тут неожиданно для всех раскричался до сих пор всем довольный и счастливый Чхеидзе. Потому ли, что дольше всех ему уже досталось заседать с этой цензовой буржуазией в Думе - но он стал сердито и даже неразборчиво кричать, что он решительно не допустит никакой коалиции! поломает ее, а не только, что будет голосовать против! Столько прожив на краю парламентской оппозиции, он привык бояться малейшей причастности к власти - и для себя, и для друзей. Он считал: лучше И опустил утомленную голову на грудь. И Скобелев, конечно, с ним заодно. Некоторые колебались, меняли мнения. Сообщник Гиммера Базаров, никого не слушая, сидел тут же за столом и писал. (Не знал Гиммер измены: статью в завтрашние "Известия" в пользу коалиции!) Интересно, что никто из двадцати присутствующих не потребовал помешать созданию буржуазного правительства, хотя знали, что каждый час оно движется к формированию. В этом-то и была неуклонность хода событий, предвиденная Гиммером. Тут выступил Нахамкис. Он по-разному умел выступать, он умел и громить, он и очень, он очень умел быть осторожным. (Дошел же и до него слух, что генерал Иванов ведет на Петроград 26 эшелонов войск подавления, что с Карельского перешейка идет 5 полков. А какие силы защищали Таврический - все видели: никакие. В таком положении брать власть - значило просто совать голову в петлю). Нахамкис теперь аргументировал, что революционная демократия в настоящее время никак не сможет нести обузы власти. Да и нет сейчас в ее среде крупных имен, которые могли бы создать авторитетное правительство. Да и совершенно они незнакомы с техникой государственного управления. Пусть цензовые думцы возьмут власть и довершат крушение царизма. Надо быть вполне довольным, если революция восторжествует пока в форме умеренно-буржуазной, - а затем мы будем ее подталкивать и раскачивать. Так что пока надо приветствовать решение думского комитета взять на себя ответственную роль. Он лучше всего и справится с царистской контрреволюцией. |
|
|