"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

правительстве? - как следствие допустимо ли сейчас войти в коалицию с
цензовыми кругами? Шехтер считал, что ни в коем случае не допустимо. Это
было бы изменой революционной социал-демократии. Если социалисты войдут в
коалицию, то у рабочих создадутся иллюзии, что грядет социализм, - а потом
наступит убийственное разочарование.
Так все больше сходилось против оборонцев. Голоса тех звучали совсем
робко: что война всенародная и нельзя уклоняться от ответственности за нее.
Так тем более они: сплачивали против себя всех циммервальдистов здесь,
а их было большинство: участие в коалиции есть измена Циммервальду!
Гиммер проницательно предвидел парадокс, что большевикам, межрайонцам,
эсерам придется голосовать за его программу, никуда не денутся. Даже не
оценив ее красот и глубин, а все равно проголосуют.
Правда, тонко и умно один за другим защищали коалицию бундовцы Эрлих и
Рафес. Они исходили из осторожности. Они и подводили известную теорию, что
революция у нас - буржуазная и должно пройти свободное буржуазное развитие,
это целая эпоха.
А других сильных защитников коалиции - Пешехонова и меньшевика
Богданова, на заседании не было.
Тут неожиданно для всех раскричался до сих пор всем довольный и
счастливый Чхеидзе. Потому ли, что дольше всех ему уже досталось заседать с
этой цензовой буржуазией в Думе - но он стал сердито и даже неразборчиво
кричать, что он решительно не допустит никакой коалиции! поломает ее, а не
только, что будет голосовать против!
Столько прожив на краю парламентской оппозиции, он привык бояться
малейшей причастности к власти - и для себя, и для друзей. Он считал: лучше
будем снаружи подталкивать цензовую власть.
И опустил утомленную голову на грудь.
И Скобелев, конечно, с ним заодно.
Некоторые колебались, меняли мнения.
Сообщник Гиммера Базаров, никого не слушая, сидел тут же за столом и
писал. (Не знал Гиммер измены: статью в завтрашние "Известия" в пользу
коалиции!)
Интересно, что никто из двадцати присутствующих не потребовал помешать
созданию буржуазного правительства, хотя знали, что каждый час оно движется
к формированию. В этом-то и была неуклонность хода событий, предвиденная
Гиммером.
Тут выступил Нахамкис. Он по-разному умел выступать, он умел и громить,
он и очень, он очень умел быть осторожным. (Дошел же и до него слух, что
генерал Иванов ведет на Петроград 26 эшелонов войск подавления, что с
Карельского перешейка идет 5 полков. А какие силы защищали Таврический - все
видели: никакие. В таком положении брать власть - значило просто совать
голову в петлю). Нахамкис теперь аргументировал, что революционная
демократия в настоящее время никак не сможет нести обузы власти. Да и нет
сейчас в ее среде крупных имен, которые могли бы создать авторитетное
правительство. Да и совершенно они незнакомы с техникой государственного
управления. Пусть цензовые думцы возьмут власть и довершат крушение царизма.
Надо быть вполне довольным, если революция восторжествует пока в форме
умеренно-буржуазной, - а затем мы будем ее подталкивать и раскачивать. Так
что пока надо приветствовать решение думского комитета взять на себя
ответственную роль. Он лучше всего и справится с царистской контрреволюцией.