"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

третье...
Даже заседание рассыпается на единицы: каждый куда-то идет, снует. (Да
надо же когда-то поесть и попить. Товарищи! Мы сейчас организуем что-нибудь
здесь!)
Товарищи! Мы же должны переходить к голосованию по вопросу власти.
Товарищи! - (это Гиммер) - голосование тоже еще не все. Еще мы должны
обсудить и выработать условия, на которых мы согласны допустить буржуазию ко
временной власти, в коалиции или без коалиции! Ведь мы же условно ее
допускаем!...
А тут опять бегут сообщают: где-то офицеров бьют, терзают. И в
Кронштадте... (Хотя это - историческая неизбежность). Надо что-то такое
опубликовать, чтобы решительно и бесповоротно заставить офицерскую массу
примкнуть к революции! (Нахамкис стал писать).
А тут - вошел Керенский.
Не вошел - ворвался, бледный, полубезумный, истрепанный, галстук набок,
а короткий ежик просто не сбивается, иначе бы... На лице его было отчаяние,
он знал что-то ужасное?...
(Подходили войска Иванова? Мы погибли все?...)
- Что вы делаете! Как вы можете! - восклицал Керенский, не добираясь до
более внятных: фраз. Но и был же измучен как! - Вы отсюда, ничего не зная,
мешаете Родзянке ехать. Да неужели вы не понимаете, что я - там, и если было
бы нужно, я остановил бы сам? - Он шатался, ему пододвинули стул. Он рухнул,
привалился грудью косо к столу и голова опустилась.
Бросились ему помочь. Кто-то придерживал голову, кто-то рассвободил
галстук и расстегнул воротник. Принесли воду и опрыскивали его.
Придя в себя - он нашел силы говорить. Трагическим шепотом, но всем
однако слышно:
- Да неужели я нахожусь в том крыле, во враждебном окружении, для
чего-нибудь другого, а не для защиты интересов демократии? Если появится
опасность для нас - я первый ее увижу! Я - первый ее обезврежу! Вы - можете
на меня положиться! Я - пронзительно помню свой долг перед революцией, как
должен помнить каждый из нас!... Но при таких условиях недоверие, которое вы
выражаете к думскому Комитету, есть недоверие лично ко мне! Это недоверие
неуместно! Оно - опасно! Оно - преступно!... Очень может быть, что поедет
совсем и не Родзянко. Дело не в Родзянке, а дело в поездке. Да он, может
быть, получит отречение! Вы ничего не понимаете, а - мешаете!
Его слушали так, как не слушали друг друга целый день.
От-ре-чение?!... Ну, так если... Ну, другое дело...
Керенский, уже голосом отвердевшим, потребовал: разрешить поездку
Родзянки, для окончательного утверждения новой власти!
И появились голоса в его поддержку - сперва сторонников коалиции, потом
и других.
И потекли новые прения, совсем не короткие, и дело шло уже как будто не
о поезде, а о взаимоотношении двух крыльев дворца? Да, так оно становилось!
А это же - и был вопрос о власти, который они покинули, никак не могли
кончить.
И произошло нелепое голосование, в котором Гиммер с двумя наличными
большевиками (остальные разбежались) только и был против поездки к царю,
остальной ИК - за. Правда, с поправкой, что Чхеидзе или кто другой должен
Родзянку сопровождать.