"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

257

В тоске проснулся Кутепов, в тоске провел утро у сестер. Никакого
отпуска у него быть не могло, никакой частной жизни, если творилось такое.
Но, полный сил и военных соображений, он и вмешаться в события не мог
без подчиненной ему части, без своего несравненного Преображенского полка,
сидящего по окопам далеко в Галиции.
Сделать ничего не мог - но и в одиночестве не в силах был томиться. И
хотя сестры еще в обмороке были от опасности, пережитой им на Литейном, и
хотя рассказывали наперебой, как расправляются с офицерами на улицах, -
почувствовал! Кутепов унижение прятаться дома, невозможность так сидеть.
Тогда надо бросать отпуск и на фронт уезжать.
Да уже не мог он так покинуть и этот неудалый запасный батальон.
Телефон снова действовал. Позвонил в офицерское собрание - Макшеев
обрадовался и очень звал, но автомобиля прислать не может, их почти не
осталось в батальоне, и офицеры ими не распоряжаются, такое странное
положение.
Кутепов сказал:
- Хорошо, я приду пешком.
- Но как же вы придете?
Да вряд ли это было так опасно, как рисуется напуганным людям. Вряд ли
опаснее, чем идти в атаку под градом пуль или пешему встречать атаку
кавалериста: здесь пули летают почти случайно, все в воздух, а встречные
пеши, и шашкой владеют наверняка хуже тебя.
Ему предстояло пересечь Большой проспект, пройти по Кадетской линии,
потом по Университетской набережной, по Дворцовому мосту, мимо Зимнего - и
все. Держа пистолет без кобуры, с доведенным патроном в кармане шинели, а
шашку - отчетливо наверху, на левом боку, Кутепов шел в большом напряжении,
готовый к бою каждую секунду и с каждым встречным. Не смотрел особо
вызывающе каждому в лицо, но и не уводил глаз в землю, а как бы прослеживал
на уровне глаз вперед от себя прямолинейную узкую себе трассу, видя дальше
вперед, чем лицо встречного.
Но при этом не мог он не замечать омерзительных красных лоскутов на
всех, какое-то необычное балаганное гуляние, овладевшее всеми, как безумие.
И на большинстве лиц клеились или плавали глупые улыбки. Радовалась толпа,
сама не зная чему - крушению порядка, началу анархии, где не сдобровать
никому.
Какие-то еще прокламации были расклеены по стенам, но Кутепов боковым
зрением не охватывал даже их заголовка крупного, а уж тем более не подходил
почитать.
Много было отдельных бродячих солдат, вне каких-нибудь команд, - и
некоторые, проникнувшись грозно-утомленным видом полковника, уверенностью
его хода, отдавали ему честь, довольно четко. Тогда и тотчас полковник им
отвечал. А много было совсем распущенных, кучками, с оружием, и никаких
приветствий не отдававших, - таких Кутепов миновал как бы не замечая, а на
самом деле сильно напрягшись. В любой такой кучке могли быть его знакомцы по
Литейному, сторожившие дом, искавшие его крови. Шансов подвергнуться
нападению у него было больше, чем у всякого другого офицера, проходящего по
улице, - очень немного их было, почти не было, все больше вертлявые