"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

колено завязли, а они - по пояс. Так что ежели кто совет нам и даст - так
они. Вали к им, ребята!
И - валили иные с разных казарм, не зная ни прозванья того дворца, ни
той комнаты, - а по памяти улиц да по наслыху - находили и перли.
Просто - перли, а что там и назначено в 12 часов дня в 12-й комнате
собрание Совета рабочих депутатов - об этом мало кто знал. При дверях
загораживали, спрашивали ман-да-ты - да сам ты такой! отодвинься, не держь!
А кто из солдат: я - от такой-то, мол, роты, меня выбрали!
А внутри - рабочих в их черной одежке лишь вкрапь, а все шинели да
шинели серые. И набивались в ту комнату, и набивались - а там сидячих мест
только у стен, на спроворенных скамьях, накладом досок, - а то все стоймя. А
потом и сидячим из-за стоячих ничего не видать, и не сидеть, а лезть на те
скамьи. И еще один стол впереди - уже весь затоптанный, и на него лезут по
нескольку, покричать, еще и кулаками потрясти, вольнопер какой-то из
Финляндского:
- Товарищи! Пока мы тут доверчиво беседуем, а контрреволюция не
дремлет, собирает грозные силы! А цензовый туз Родзянко издал приказ: всем
солдатам вернуться и подчиниться!
И кричат ему сустречь, оттуда, отсюда:
- Сже-е-ечь приказ!
- Арестовать Родзянку!
- Мал-мала стряхнули - и опять? Не доломали барску кость?
- Мало их побили, покололи, надо б еще!
- Теперя, говорят: нельзя. Осаждают.
- А кто говорит-то? Их же кумпания и толкует. А ты - внемь.
А тот вольнопер нажигает:
- Не верьте, товарищи, офицерским притворным улыбкам! Они какие были
дрессировщики и палачи, такие и остались.
Все гуще набивалось, уже и дверей не закрывали, и в дверях толпились, а
теснота такая, даже сплюнуть некуда. Да такая лихоманка берет, аж руки
трясутся, и цыгарки не скрутишь: вот ведь, как задумано у их - посогнут нам
шею горше прежнего.
Задрожливый разговор, изо всех углов гуторят, затылки во все стороны -
а тут на стол и вылезь из тех направителей один, из соседней комнаты, -
перекидистый, больно повертливый, сам лысый, а бородка - лопатка черная.
Взобрался и заголосил: открываем, мол, заседание Совета рабочих депутатов.
Кричат ему:
- А солдатские? А мы кто такие? Нас больше.
Им кричат рабочие:
- Так вы ж не выбранные.
- А есть и выбранные, от рот!
А через двери опять кричат, зарьялись:
А слыхали приказ Родзянки? - в казармах запирать?
В казармах запирать? Завертелись неузданные, буркалы выпученные:
- Ка-ак? Где-е-е?
Да може сейчас нашу казарму уже запирают - а мы тут зря горло дерем? Да
там же и кухня, при казарме!
А этот лысый чернобородатенький на столе, в расстегнутом спинжаке, аж
пляшет, такой радый от солдатского зла. И на высоком голосе выносит:
- Товарищи! Открываем заседание Совета рабочих и солдатских депутатов.