"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора Разбередился Кутепов, расстроился и решил, что отпуск свой обрывает и
уезжает в полк. 263 Кто долго служил в армии или кто знает народную жизнь и перенял ее мудрость, тот и знает, что во всяком угрожаемом и неясном положении, когда требуют от тебя невозможного, - не надо отрубать нетом, даже не противиться открыто. Не мог Иудович напрямую отречься перед Государем, не мог поколебать его милостивое к себе доверие, распахнуться простецки, мол увольте, Ваше Величество, ослаб, не могу, совсем я не тот герой, какого вы во мне видите, - не мог увидеть разочарование в глазах Государя, да не мог покачнуть своего почетного генерал-адъютантского положения, без которого как же дальше ему жить? Еще может быть он будет переназначаться на высокий пост? Да вот и назначался - диктатором. Не принять такого поручения, не ехать на Петроград, спасать родину, - Николай Иудович никак не мог. Но в его возможностях оставалась оттяжка. Уж он собирал свой батальон, и уговаривался со Ставкой, и разведывал петроградскую обстановку - как мог долго. Уж ехал поздно - а поехал еще поздней. А прицепивши наконец свой обжитой вагон-дом к поезду георгиевских кавалеров - он и в пути не метал громов на естественные задержки, не требовал к себе на разнос начальников станций и военных комендантов, а покорно подчинился всем замедлениям и сложностям железнодорожного передвижения, как мужик со своею работою пережидает ненастье. Вчера в семь привычной мягкой постели, в своем обиходливом прилаженном вагоне. Неизвестно, какие беспокойства и опасности ждали его на следующий день, а пока, в ближайшие часы, выгодность его положения была, что ни с кем он не имен связи и никому не давал отчета. И ночь пропила очень спокойно. А сегодня утром ждал диктатора, тот приятный сюрприз, что за ночь вместо четырехсот верст проехали только двести и находились всего лишь на станции Дно. Это давало большую надежду еще и весь день 1 марта никуда не доехать, не вступить в дело. А за этот день в Петрограде все и без него должно прийти к какому-то концу. Иудович очень приободрился. А тут представили ему едущего через Петроград из отпуска командира пехотного Дагестанского полка барона Радена. И что, порассказал барон, творится в Петрограде - онемеешь: мечутся толпы распущенных пьяных солдат, отбирают у офицеров оружие, не глядя на чин и боевые заслуги. И приставляют дула к голове. И стреляют на улицах запросто, как разговаривают. Так много и живописно этот полковник рассказал, - распорядился генерал-адъютант, чтобы полковник тотчас написал подробный доклад на имя начальника штаба Верховного. Пусть Алексеев почитает и поймет, каково там, в Петрограде. А тем временем поднесли Николаю Иудовичу сильно запоздавшую телеграмму из Ставки: что еще вчера в полдень остававшиеся верными части должны были покинуть Адмиралтейство, чтобы не подвергнуть разгрому здание. Части эти распущены по казармам, а ружья, пулеметы и замки орудий сданы морскому |
|
|