"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора Некоторых убивали тут же, в домах или в казармах, где заставали. Других
расстреливали на Якорной площади. Третьих водили на край оврага, так чтоб они в овраг падали, куда уже и адмирал Вирен. Штабс-капитан Таубе увидел среди пришедших солдат - своих, и громко спросил: - Солдаты! Кто мной недоволен? Все промолчали. Тогда повели его не расстреливать, а в тюрьму. 266 Этого великого князя до сегодняшнего дня мало кто и знал - только кто счет им вел, не путался в их генеалогии. Зато сегодня узналось его имя по всей столице и еще бежало впереди него: Кирилл Владимирович! Еще колонна его шагала, не дойдя до Шпалерной, а уже в Таврическом знали и ждали: великий князь Кирилл Владимирович ведет в Думу свой гвардейский экипаж! (До сих не знали, чем он и командует). Да еще и примелькалось глазу шинельное солдатское сукно, серый цвет его с рыжинкой заливал все улицы уже до надоедности, - и радостно и грозно показалась черная матросская колонна, в черном цвете особенно четко видно еще сохраненное равнение, только ленты бескозырок отвеваются самочинно, да на всех неуставно, неровно раскраплено красным - бантами, уголками, по грудям, по оплечьям. Великий же князь опередил колонну и в шикарном синем автомобиле с красным флажком прибыл в Таврический на десяток минут раньше - высокий, черноусый, со строгим, очень напряженным лицом, с подсобным адмиралом, с красный бант. Родзянко (Кирилл телефонировал, что прибудет, и выводя колонну из казарм - вторично) - вышел встретить его в Екатерининском зале. Была, правда, густая толкотня, портившая торжественность, все теснились посмотреть. Великий князь не привык к такой демократической толкучке, несколько ощипывался, но все же придерживался революционной именинной осанки. И произнес приготовленную тираду: - Имею честь явиться к вашему высокопревосходительству. Я нахожусь в вашем распоряжении. Как и весь народ, я желаю блага России! Сегодня утром я обратился ко всем чинам Гвардейского экипажа, разъяснил им значение происходящих событий, и теперь могу с гордостью заявить, что весь Гвардейский флотский экипаж в полном распоряжении Государственной Думы! Это всем понравилось, и нестройная публика вокруг крикнула "ура!". Родзянко держался как большое каменное торжественное изваяние, постоянно готовое встречать парады и произносить речи. Через несколько минут с крыльца, возвышаясь и над Кириллом, он уже громыхал к экипажу возгласами о родине, о верности, о победе над врагом, - фразы готовые были в нем и гулко выкатывались ядрами из жерла его рта. После этого экипаж кажется ушел или частью остался, не так легко было расстаться с Таврическим тому, кто сюда уже пришел, - и то же чувство испытал великий князь, пожелав еще задержаться в здешней приветливой обстановке. Сперва вместе с Родзянкой он прошел в последнее тесное убежище |
|
|