"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 2" - читать интересную книгу автора

Председателя. И там выказал себя совсем не радостным, а сильно потрясенным,
в глубоких опасениях. И Родзянко тоже - уже не торжественно гордо, а
смущенно, морщась и озираясь, чтоб не услышали, сказал Кириллу неприятное:
- Ваше императорское высочество, простите, ваше присутствие здесь при
нынешних обстоятельствах весьма неуместно. Вы к тому ж и флигель-адъютант. Я
не советую вам так открыто демонстрировать...
Затем великого князя перехватили корреспонденты газет. Корреспонденты?
Да! Вообразить было нельзя, что они тут существуют, ни одна известная газета
не выходила, не давал разрешения Совет рабочих депутатов, но
корреспонденты-то остались вживе - и где ж было им находиться, как не в
самом кипении Таврического? И как же было им не кинуться на крупнейшую
сенсацию: вслед за конвоем его величества - на сторону революции перешел
двоюродный брат царя!!! Экипаж - экипажем, эти воинские колонны уже надоели,
но - великий князь? но - кузен царя?? Он был важней всего своего экипажа:
это был символ, что вся императорская фамилия признала революцию! И как же
было не просить великого князя об интервью (уж там неизвестно, когда
напечатают)?
И как же было великому князю отказать им? Уже совершив такой
бесповоротный шаг, надо было хотя бы показать его презентабельно русскому
обществу и истории. Надо и всем и себе дать обдумать совершившееся.
Великий князь Кирилл последовал за корреспондентами в их комнату - да,
у них такая была здесь.
Там, нервно и красиво куря папиросу за папиросой, он отвечал их
любопытству.
- Теперь-то я свободен и могу говорить открыто все, что думаю.
Барышни принесли великому князю чаю с печеньями.
Да, перед его умственным взором проходит вся его трагическая жизнь - и
некоторые щемящие перипетии ее он считает возможным открыть прессе.
- Ведь я - из немногих, спасшихся после взрыва "Петропавловска".
Сколько интересных подробностей я мог бы сообщить верховному вождю армии и
флота. Но он никогда меня не расспрашивал. Очевидно, ему все было некогда.
Непростительный урон в государственном управлении. И так, по сути, всю
жизнь.
- Я, кузен и шафер императора, осмелился жениться на кузине Виктории
без разрешения царя. В Царском Селе рвали и метали. Александра Федоровна
подсказывала царственному супругу самые суровые наказания. Спешу туда сам -
сообщить о переменах в моей семейной жизни, меня не принимают. На другой
день распоряжение - на три года за границу с лишением чинов, орденов... И
так и пришлось бы жить в изгнании, если б не...
Да что говорить, сколько ошибок в руководстве страной:
- Какое отличное министерство он мог бы себе составить, если б
опомнился раньше. Сколько замечательных достойных людей в Государственной
Думе!... И даже совсем молодых, как талантливый Керенский...
Большая приятность - поговорить с прессой и совершенно откровенно. Но
когда-то кончается и интервью. И великий Князь спешит дальше.
- Куда изволите проводить вас, ваше императорское высочество?
- Я хотел бы - в Военную комиссию.
Как военный человек, естественно.
Но неестественно, что эта Военная комиссия вчера уже смещала его с
Экипажа, каково?! Да кто там правит в ней? Сейчас Кирилл надеялся увидеть