"Александр Солженицын. Красное колесо: Узел 3 Март Семнадцатого, часть 3" - читать интересную книгу автора

начальника Охранного отделения Мартынова была разгромлена и разграблена.
Решили не освобождать арестованных городовых, околоточных надзирателей и
приставов. Историк Мельгунов приступил к разборке полицейских архивов, а на
Петровке 16 создана комиссия о несудебных арестах, дабы упорядочить аресты.
Напротив, губернатор граф Татищев и вице-губернатор граф Клейнмихель, давшие
подписку о верности новому правительству, были из-под ареста освобождены.
Упразднялся навеки черный кабинет при московском почтамте, и устанавливалась
временная цензура телефонных разговоров с некоторых подозрительных
аппаратов, а иные были вовсе сняты. Из городской думы, сердца этих
революционных дней, выехали наконец и Комитет общественных организаций, в
Леонтьевский переулок, и Совет рабочих депутатов, на Скобелевскую площадь, -
и в опустевшем пострадавшем здании Думы подметали, скребли, мыли стены и
окна, и елозили полотеры.
И в самые эти оздоровительные дни разнесся слух, что в Москву едет
знаменитый революционный деятель, сам министр юстиции Керенский!
И это оказалась правда! До сих пор лишь второстепенные члены
Государственной Думы приезжали что-либо пояснить о событиях, да свои деятели
ездили в Петроград посмотреть да подузнать. Раненная своим непревосходством,
Москва ревниво следила, как все важнейшее варится на берегах Невы, - и хоть
Учредительное Собрание замышляла перетянуть к себе. А вот - ехал сюда самый
яркий, самый популярный, самый левый из министров! - ехал явиться и
осветить! А в частности, как предупреждала печать, ознакомиться с местными
судебными установлениями. А еще в частности - войти в непосредственные
сношения с рабочим классом Москвы и ознакомиться с его взглядами на текущий
политический момент.
И на Николаевском вокзале, украшенном, как и все вокзалы, красными
флагами, к полудню собрались для встречи представители Комитета общественных
организаций, представители Совета рабочих депутатов, представители
московской городской управы, и комиссар юстиции Москвы Муравьев, и, конечно,
от московской адвокатуры, от совета присяжных поверенных, от судебной
палаты, от окружного суда, - а еще построен был почетный караул юнкеров
Александровского училища.
И вот, к подкупольному перрону, видавшему столь много славных приездов
из Петербурга и Петрограда, - подошел экстренный поезд из паровоза и двух
вагонов - и на площадке второго вагона стоял первый в России
министр-гражданин! (Как он был молод, как он был строен, как шло ему легкое
пальто с меховым воротником и мягкая шляпа!) Сняв перчатку, он заранее безо
всякой заносчивости показывал свою доступность, помахивал пальцами
встречающим. Тут раздалась команда капитана взводу юнкеров:
- Для встречи слева, слушай, на-краул!
Юнкера взяли на караул. Барабанщик забил встречу.
Александр Федорович мило кланялся, прикладывая пальцы к шляпе.
Не только он: глубже на площадке стояли и тоже прикладывали два любимца
Москвы - Челноков и Кишкин, тоже приехавшие из Петрограда, а на днях давшие
образец гражданского поведения: Челноков, назначенный Родзянкою комиссаром
Москвы, не счел возможным состоять по назначению при наступившей эпохе
свободы - и добровольно уступил комиссарство избранному Кишкину. Но даже их
двоих почти не заметили при встрече.
Едва сойдя со ступеньки вагона скользящим движением ноги,
гражданин-министр расцеловался с длинным тощим князем Дмитрием Шаховским (у