"Владимир Александрович Соллогуб. Тарантас. Путевые впечатления (1845)" - читать интересную книгу автора

моста от мадам Лебур для супруги Василия Р1вановича; в других детские
книги, куклы и игрушки для детей Василия Ивановича и сверх того две лампы
для дома, несколько посуды для кухни и даже несколько колониальных
провизии для стола Василия Ивановича: все купленное по данному из деревни
реестру. Наконец, сзади три чудовищные чемодана, набитые всяким хламом и
перетянутые веревками, возвышаются люксорским обелиском [Люксорский
(луксорский) обелиск-древнеегипетское монументальное сооружение,
прославившееся своей высотой.] на задней части нашей путевой колесницы.
Рыжий ямщик начал с недовольным видом впрягать в тарантас трех чахлых
лошадей.
В эту минуту въехал на двор на извозчике Иван Васильевич. Воротник его
макинтоша был поднят выше ушей, подмышкой был у него небольшой чемоданчик,
а в руках держал он шелковый зонтик, дорожный мешок с стальным замочком и
прекрасно переплетенную в коричневый сафьян книгу со стальными стежками и
тонко очинеиным карандашом.
- А, Иван Васильевич! - сказал Василий Иванович. - Пора, батюшка. Да
где же кладь твоя?
- У меня ничего нет больше с собой.
- Эва. Да ты, брат, этак в мешке-то своем замерзнешь. Хорошо, что у
меня есть лишний тулупчик на заячьем меху. Да бишь, скажи, пожалуйста, что
под тебя подложить, перину или тюфяк?
- Как? - с ужасом спросил Иван Васильевич.
- Я у тебя спрашиваю, что ты больше любишь, тюфяк или перину?
Иван Васильевич готов был бежать и с отчаянием поглядывал со стороны на
сторону. Ему казалось, что вся Европа увидит его в тулупе, в перине и в
тарантасе.
- Ну, что же? - спросил Василий Иванович.
Иван Васильевич собрался с духом.
- Тюфяк! - сказал он едва внятно.
- Ну, хорошо. Сенька, подложи ему тюфячок да пошевеливайся, олух!
Сенька в нагольном тулупе принялся снова за свою циклопическую работу
[Циклопическая работа - огромный, исполинский труд.].
Василий Иванович продолжал с довольной улыбкой:
- А каков тарантасик-то? Ась?.. Сущая колыбель! Не опрокинетесь
никогда, и чинить нигде не надо, не то что ваши рессорные экипажи: что
шаг, то починка. А мягко-то, как словно в кровати. Знай только
переваливайся себе с бока на бок, завернись потеплее, да и спи себе хоть
всю дорогу.
Иван Васильевич глядел довольно грустно на своего спутника, нимало не
убеждаясь в возможности предстоящих наслаждений. Но делать было ему
нечего. Попромотавшись, как следует русскому человеку, за границей, он,
если говорить правду, точно не знал, как добраться до отцовской деревни.
И вот открывался ему прекрасный случай. Василий Иванович, приятель его
отца, отвозил его в долг.
Дорогой же он может изучать свою родину. Все б.ч хорошо. Но эта
неблагородная перина, но эти ситцевые подушки, но этот ужасный тарантас!..
Иван Васильевич тяжко вздохнул и глухо примолвил в припев:
- "Nel furor della tempesta"... Пора бы ехать...
И точно, пора. Лошади готовы. Кругом тарантаса суетятся хозяева,
сидельцы и служанки. Все и помогают, и кланяются, и желают счастливой