"Владимир Александрович Соллогуб. Собачка (Теменевская ярмарка #1) " - читать интересную книгу автора

нравится у нас некоторому сословию людей. У мучного сарая толпился народ.
Шрейн подошел поближе - и как изобразить его ужас! Среди толпы собравшихся
у входа комедиантов уездный архитектор флегматически припечатывал двери
театра огромною казенною печатью. Вокруг него раздавался глухой ропот
негодования. Испанская королева, положив руку на ладонь, плакала навзрыд,
приговаривая разные похоронные изречения. Старый парикмахер заботливо
укладывал в коробках выброшенные из сарая парики. Поченовский, с картузом
на носу и скрестив на груди руки, ходил длинными шагами взад и вперед.
Прочие, пораженные и бледные, стояли в разных кучках и говорили шепотом
между собой.
Архитектор, не обращая внимания на общее отчаяние, хладнокровно окончил
свое дело и отправился донести начальнику, что сделанное городничим
донесение совершенно основательно, что театр еще может к вечеру обрушиться
и что потому, для избежания страшного несчастья, он принял уже надлежащие
меры и "строение запечатал по обязанности своей службы.
Когда он ушел, между актерами началось совещание:
что делать? Думали, толковали, жаловались, сердились.
Шрейн бросился было снова к чиновнику, но чиновник был занят важными
делами и никого не велел принимать, а между тем у кассы толпились
охотники, требующие билетов для вечернего спектакля. Как быть? По долгим
прениям решено следующее: объявлять на требования билетов, что билеты
только будут готовы через два часа и потому в настоящую минуту не
раздаются; приставить сторожа прямо спиной к роковой печати, чтоб не
разнесся по городу слух о случившемся происшествии; наконец, идти
Поченовскому с повинной головой к городничему и просить помилования.
Федор Иванович, как видно было, ожидал этого визита. Когда Поченовский,
расстроенный и блед
ный, ввалился к нему в комнату, он только покачал головой.
- Что, брат Осип? Говорил я тебе...
- Ваше высокоблагородие, да вы нас губите.
- Знаю.
- Да ведь мы целый год этой ярмаркой живем. Все у нас в долг забрато.
Чем нам теперь заплатить?
- Знаю.
- Да вы нас нищими хотите сделать.
- А кто виноват? Просил я тебя не заставлять мне делать над тобою
примера.
- Взмилуйтесь, Федор Иваныч.
- Нет, жаловаться ступай.
- Не я, Федор Иваныч, не я, я не виноват, я ваш старый приятель. Немец
проклятый ходил.
- Ну и проси своего немца.
- Ваше высокоблагородие, что мне делать? Ну, просто застрелюсь.
- То-то, брат, потище теперь. А что взял? А?
- Федор Иваныч, так и 6ыть# украду собачонку и принесу вам, простите
только.
- - Нет, брат, теперь другая история, теперь собачкой не отделаешься.
- Что ж прикажете?
- Послушай, Осип, - сказал более благосклонно городничий, - я тебя
люблю, ты знаешь, мне жаль тебя.