"Владимир Александрович Соллогуб. Воспитанница (Теменевская ярмарка #2) " - читать интересную книгу автора

честным образом добывать хлеб свой, вот что она делает! Зачем не просила
она нас? Мы бы все ей нашли место, хоть в память графини. Да что было
ожидать от нее? Она всегда была бесстыдна, да боялась своей
благодетельницы; а теперь ей полный простор". Мужчины смеялись.
Наташа учила свои роли, ходила на репетиции и ознакомилась с своими
товарищами. В числе их было действительно двое из благородных: один,
выгнанный из всех возможных служб, другой, выгнанный из гимназии за
шалости и дурное поведение. Последний был молодой человек, увлеченный в
детстве какой-то глупой самонадеянностью и молодечеством, не полагавшим
никаких границ грубым, жалким привычкам. Детская мечтательность вовлекла
его на комедиянтское поприще, где он продолжал с товарищами разгульную и
пьяную жизнь. Со всем тем на него находили иногда минуты грустного
раскаяния; он презирал и свое тунеядство и свой отвратительный род жизни,
и по целым дням ходил как убитый. Таких характеров много на Руси во всех
сословиях; они происходят от доброй природы и порочного направления.
Только в высших слоях общества оттенки сливаются как-то более между собой,
тогда как в низших они выражаются жестче, определительнее, грубее. Вся
труппа состояла из двадцати человек. Характеристику их не трудно сделать:
комик Куличевский пил иногда; благородный отец Иванов пил постоянно;
трагик Кондратьев пил запоем. Все пили более или менее. Один старик Петров
был человек трезвый, но, может быть, оттого не было у него никакого
дарования.
Этот Петров, исполнявший бессловесные или самые незначительные роли,
получал самое вздорное жалованье и служил посмешищем для целой труппы.
Гимназист и Куличевский всячески старались запутывать его в словах,
сбивали поминутно с толку, делали ему из-за кулис разные гримасы. Его со
всевозможной важностью уверяли, что он так обворожительно подает письма на
сцене, что одно движение руки его исторгает слезы у самых равнодушных
зрителей. Ему подсылали разные безыменные записочки, любовные объяснения.
Его старались уверить, что жена губернаторского секретаря до того в него
влюбилась, что хочет из-за него развестись с мужем. От этих шуток бедному
Петрову приходилось иногда до слез. Женская половина труппы заключалась в
двух или трех старых бабах, похожих на кухарок, в двух двенадцатилетних
девочках и в трех манерных горничных, которые то и дело сплетничали,
толковали о любовных интригах, о нарядах и о кухне. Главная из них была
девица Иванова, которая, будучи недурна собой и в большой чести до
прибытия Наташи, возненавидела ее с первого взгляда. Подобное общество не
могло нравиться сироте. Она целый день оставалась одна в своей комнатке,
исключая, разумеется, времени репетиций. Актеры и актрисы были очень
недовольны ее холодным, но учтивым обращением. Один гимназист перестал
пьянствовать, а Петров, удивленный незнакомой ему учтивостью, начал
ревностно предлагать ей, где только мог, свои услуги. Это было поводом к
новый насмешкам. Петрову советовали сделать Наташу своей наследницей и
отказать ей, по завещанию, серебряную табакерку, составляющую единственное
достояние бедного комедианта.
Наконец наступил день дебюта.
Театр, устроенный в городском цейхгаузе, был отделан заново: все ложи
были выбелены, скамейки обтянуты новым коленкором. Иван Кузьмич хотел себя
показать. Все городские жители, не исключая и не хотевших ехать на
представление, толпились в ложах и партере; многие даже стояли, за