"Владимир Александрович Соллогуб. Пушкин (Из "Воспоминаний")" - читать интересную книгу автора

избегнуть поединка. В этом нет сомнения; но, как человек ветреный, он и
после свадьбы, встречаясь на балах с Hатальей Hиколаевной, подходил к ней и
балагурил с несколько казарменною непринужденностью. Взрыв был неминуем и
произошел несомненно от площадного каламбура. Hа бале у гр. Воронцова,
женатый уже, Дантес спросил Hаталью Hиколаевну, довольна ли она мозольным
оператором, присланным ей его женой.- Ledricure pretend,- прибавил он,- que
votre cor est plus beau que celui de ma femme. (То есть "мозольщик уверяет,
что у вас мозоль лучше, чем у моей жены". (Игра французскими словами:
"cor" - мозоль и "corps" - тело.)) Пушкин об этом узнал. В письме его к
посланнику Геккерну есть намек на этот каламбур ("C'esl vous probablement
qui lui diclicz les pauvretes qu'il venait debiter... il debite des
calembourgs de corps do garde" ("Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости,
которые он отпускал... он отпускал казарменные каламбуры") - слова Пушкина к
барону Геккерну-отцу.). Письмо, впрочем, было то же самое, которое он мне
читал за два месяца,- многие места я узнал; только прежнее было, если не
ошибаюсь, длиннее и, как оно ни покажется невероятным, еще оскорбительнее.
29 января следующего (1837) года Пушкина не стало. Вся грамотная Россия
содрогнулась от великой утраты. Я понял, что Пушкин не выдержал и послал
письмо к старику Геккерну; понял, почему, боясь новых примирителей, он
выбрал себе секунданта почти уже на месте поединка; я понял тоже, что так
было угодно провидению, чтоб Пушкин погиб, и что он сам увлекался к смерти
силою почти сверхъестественною и, так сказать, осязательною. Двадцать пять
лет спустя я встретился в Париже с Дантесом-Геккерном, нынешним французским
сенатором. Он спросил меня: "Вы ли это были?" Я отвечал: "Тот самый",-
"Знаете ли,- продолжал он,- когда фельдъегерь довез меня до границы, он
вручил мне от государя запечатанный пакет с документами моей несчастной
истории. Этот пакет у меня в столе лежит и теперь запечатанный. Я не имел
духа его распечатать". Итак, документы, поясняющие смерть Пушкина, целы и
находятся в Париже. В их числе должен быть диплом, написанный поддельной
рукою. Стоит только экспертам исследовать почерк, и имя настоящего убийцы
Пушкина сделается известным на вечное презрение всему русскому народу. Это
имя вертится у меня на языке, но пусть его отыщет и назовет не достоверная
догадка, а божие правосудие! <...>

Оглавление

- Соллогуб Владимир Александрович Из "Воспоминаний" Пушкин