"Наталья Солнцева. Золотые нити" - читать интересную книгу автора

обожали, боготворили, а особенно студентки, - он снова хихикнул. - Бумаг
много после него осталось. В этом доме ведь не только квартиры интересны,
есть еще живописнейший чердак. Вы бывали когда-нибудь на чердаке старого
дома? Представьте, живут многие поколения, рождаются, умирают, женятся,
радуются, печалятся, страдают от несчастной любви, пишут письма... Потомки
выносят все, кажущееся лишним, на чердак, и дом продолжает хранить все эти
следы страстей человеческих. - Старик замолчал. Слышно было, как постукивают
по стеклу ветки старой липы.
- Вы обещали...
- Да-да, конечно, сейчас расскажу. Помните?.. Впрочем, вряд ли,
молодежь сейчас этого не читает... Иван Сергеевич, великий знаток девичьих
душ, считал, что любовь - самая недоступная из тайн человеческой жизни.
- Тургенев?
- Он. Так вы знаете? Значит, кто-то еще читает книги, интересуется...
- Тургенев писал и об Евлалии. Не о моей матери, разумеется, хотя тоже
колоритнейшая была женщина, - но с той ни в какое сравнение не идет - то был
ангел и дьявол в одном лице. У нас в семье был своеобразный культ этой
пылкой ветреницы. Многие ее современники поклонялись ей. Чайковский даже
написал романс "Страшная минута", и слова сам сочинил: "иль нож ты мне в
сердце вонзишь, иль рай откроешь..." Кадмина была блистательной оперной
примой, она приняла романс и не раз его пела.
Каждый, кто сталкивался с этой женщиной, и при жизни, и после ее
таинственной смерти, испытывал непреодолимое, буквально магическое
притяжение ее личности. - Альберт Михайлович встал, достал из шкафа потертую
тетрадку в гобеленовом переплете, полистал ее, - Вот послушайте! - он
поправил средним пальцем пенсне на носу - Сотни людей, бывало, ожидали
актрису возле служебного входа Мариинки и других оперных театров.
"...Бывало, мерзнешь полчаса, час, - и вдруг точно электрический удар
пробежит по всему телу - это показалась Кадмина. Ее огненный,
гипнотизирующий взор случайно, на мгновение столкнулся с вашими глазами - и
вы уже счастливы и готовы сделать бездну глупостей, лишь бы заслужить еще
такой же взгляд или мимолетную улыбку" - это моя мать записала в своем
дневнике.
О тайне жизни и смерти Кадминой писали Лесков, Куприн, Чехов, да мало
ли еще кто... Удивительная, "беззаконная комета в кругу расчисленном
светил".
Тина читала много и обо всем, но эту историю слушала впервые и смотрела
на фото "сумасшедшей Евлалии" со все возрастающим интересом.
- Обманчивая безмятежность, - заметил старик, поймав ее взгляд. -
Будучи уже известной оперной дивой, которой рукоплескали многие театры мира,
Кадмина могла зимой в санях уехать домой в костюме дочери египетского
фараона, не дождавшись окончания спектакля, потом, заставив антрепренеров
"валяться в ногах", со смехом возвращалась обратно. Она колотила зонтиком
режиссеров и сводила с ума своими капризами композиторов.
На гастролях в Италии она заболела - известный итальянский врач Форкони
пришел ей на помощь, а затем, на свою беду, женился на ней. Прекрасная
Евлалия быстро разочаровалась в своем первом и единственном супруге и
разъехалась с ним. Она с одинаковой легкостью покоряла и вельмож, и
знаменитостей, и самых обычных людей. Устоять не мог никто.
- А сама Евлалия? - спросила Тина, - Она любила?