"Роман Солнцев. Дядя Максум; Усы; Сашка (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

улыбкой хозяин стола. - Я видел у Пикассо... на открытке... портрет,
кажется, жены... Мне это не нравится. Если бы вас так изобразили, вряд ли
Юрий Михайлович повесил картину на стену.
- Да при чем тут Юрий Михайлович и я?.. - заговорила гостья, сверкая
глазами. - Почему так примитивно?.. Я про язык искусства. В этой
тщательности столько убожества... в этой гладкописи... Художник должен быть
небрежен, он может недоговаривать... два-три мазка - и мы понимаем...
Ее муж продолжал молчать, крутя в руке рюмку. Отсвет от водки играл на
потолке.
- Это как в поэзии!.. - не унималась гостья, расхаживая по комнате.
- Блок писал: любое стихотворение держится на двух-трех словах, как на
звездах... А всему виною наше подражательство, терпеливость... серость
наша... Боже мой, как я от нее устала!
- А зачем ты сюда поехала?! - вдруг зло спросил ее муж.
Она обернулась к нему, вспыхнула лицом.
- Ну как зачем?! Из-за тебя!
- Ну, ладно, пошли домой... - пробормотал новый директор школы, тяжело
поднимаясь из-за стола. Недопитую рюмку он поставил, словно ввинтил, на
столешницу.
- Да подождите же! - приложил руки к груди дядя Максум. На ногте одного
из пальцев у него синела краска. - Ну зачем так? Пришли, мы рады вам. Нам
вместе работать. Это же нормально, если люди учатся другу у друга. Мне очень
интересно было послушать Зою Николаевну. А теперь, может быть, мальчик ваш
сыграет на скрипке? Я слышал, он хорошо играет.
- Да нет, Алик пока еще только учится, - смутился отец семейства.
Но жена его словно споткнулась, чуть поехала на половиках, вернулась к
столу, заулыбалась, поправила волосы.
- Конечно, конечно! - и подала толстому мальчику чемоданчик с кривыми
стенками. - Конечно!
Алик (Альберт?) раскрыл футляр, вынул скрипку и смычок.
Вопросительно глянул на отца, - тот не сразу, но хмуро кивнул. И
мальчик встал из-за стола, сделал привычно-плаксивое лицо и заиграл
(завизжал) на струнах. Он вытягивал какую-то знакомую мне мелодию, но я
не сразу сообразил, какую. Кстати сказать, в те годы по радио часто
передавали классическую музыку. Мне показалось, Алик пару раз сфальшивил...
даже у отца его дернулась щека...
А вот дядя Максум слушал юного скрипача с восхищенной улыбкой, как
слушал бы в другое время пение синички или воробья. Мальчик играет, как
умеет, мальчик старается, это очень хорошо.
В самом деле, Алик старался, - по его лицу вниз к шее ползли капельки
пота, как белесые зерна риса...
Когда он закончил и поклонился, как принято у музыкантов, мы зашлепали
в ладони. Звонче всех аплодировала мать, она разрумянилась и совсем
по-простому, даже как-то наивно, спросила у дяди Максума:
- Ну как? Правда, он способный мальчик?
- Я думаю, да, - ответил дядя Максум.
- Его учитель говорит, у него пальцы живые... стойка хорошая... А то,
знаете, некоторые скрипачи дергают плечами, сутулятся, хлопочут
физиономией... а он как столбик.
- Да, - подтвердил дядя Максум. - Может быть, еще что-нибудь сыграет?