"Владимир Солодовников. Ожидание старого учителя ("Принцип Криницина" #3) " - читать интересную книгу автора

касалось Виктории и Филиппа, никто из нас не сообщил. Не сказали мы и о найденной
записной книжке Виктории Кузнецовой. Ну, а личные записи учителя Заботина и вообще
принадлежали теперь мне.
-Вы ведь на плоту по речке шли? - с таким вопросом обратился к нам следователь.
-Уплыл плот, пока мы в деревню ходили, - торопливо, опережая кого-либо из нас с
Егорием, на случай, если мы решим что-то сказать, ответил ему Валерий.
-Уплыл? - пристально и с подозрением глянул на него следователь.
-Да, мы сгрузили вот свои вещи, а плот уплыл, Криницын вон даже подтолкнул его,
плот, значит. Такая трагедия случилась в самом начале нашего плавания - не к добру. Мы
и решили прекратить свое плавание, - добавил к сказанномому, приняв игру Русинова,
Егорий Васильевич.
-Ну, хорошо, пока - свободны. Из города особенно не отлучайтесь. Как никак, а вы
теперь главные свидетели убийства получаетесь. Больше ведь никого нет.
-Мы - не свидетели убийства. Мы обнаружили тело убитого. И доложили вам, - с
некоторой злостью сказал Русинов, уже уходя к нашим, сложенным кучкой, вещам.
Вещи мы втроем разобрали по неравной части: Егорий, понятное дело, взял меньше,
как "слабобольной", и отправились в Ильинское пешком.
-А почему ты все-таки решил ничего не говорить о том, что плот наш угнали? -
спросил Валеру Васильич.
-Не убийца это угнал. Зачем убийце продукты? Да и чего бы он на плоту поплыл?
Нет, настоящий убийца уже где-нибудь в городе ошивается.
-Тогда кто?
-Пока не знаю.
Я ни о чем не спрашивал Русинова, потому что у меня у самого в голове завертелись
кое-какие идеи, неуверенные пока и неустойчивые. Но я целиком был согласен с Валерой:
сейчас плот искать не надо. Тому человеку, который его угнал, он был, наверное, нужнее.
Шли мы гуськом по тропинке, надеясь пройти до покоса Варенцовых по руслу речки,
сообщить о своем отъезде домой - в город - надо ведь. За всю дорогу никто из нас больше
не проронил ни слова. Мне очень было тягостно на душе от убийства Александра
Максимовича Заботина. Я вспоминал, как мы вместе рыбачили, какой он внимательный и
добрый человек. Заботин: Даже в фамилии его отражена главная черта носителя - забота
о людях. Видит Бог, до меня еще не дошла глубина этой трагедии. Как сейчас сообщить
об этом Петру Николаевичу и Нюре? Не знаю, но для меня была очевидной связь
убийства с девушкой по имени Вика. "Угораздило же ее связаться со всякой швалью, из-
за нее вот Настоящий человек погиб", - со злостью уже подумал я.
Варенцовы, как я заприметил еще издали, были на сенокосе, но работа у них как-то
шла ни шатко, ни валко. Они покосят малость, покосят да и остановятся, вновь и вновь
обсуждая какую-то проблему. Когда мы подошли к ним, нам все стало ясно: об убийстве
старого учителя они уже знали. Нюра все вытирала глаза свои, то замолкала, всхлипывая
тихонько, то начинала негромко подвывать. И дяде Пете нехорошо было. В другое время
он стал бы, наверное, успокаивать супругу, а сейчас и сам с трудом сдерживал плач. За
последние годы Заботин, потеряв своего старого друга, Василия Ивановича Курочкина,
бывшего председателя колхоза в деревне Березовка, подружился с Варенцовыми,
особенно - с Петром Николаевичем. Рыбалка ли их только связывала, а может сходство
душевное? - мне трудно было объяснить. Пожалуй, что сходство характеров: честность,
доброта, отзывчивость. Да много чего. Годами они были разные: дядя Петя много моложе
был. Это ж сколько поколений училось у Александра Максимовича Заботина математике
и всем другим жизненным премудростям? - с пятьдесят восьмого года, как вернулся он из
ссылки в Средней Азии, из Таджикистана. Трудной судьбы был человек, но ничто его не
сломило, не ожесточило сердце его до той степени, что не стал бы он вдруг различать: где