"Владимир Солодовников. Ожидание старого учителя ("Принцип Криницина" #3) " - читать интересную книгу автора

зашивающие Зинкины разрывы. И Зинаида беззвучно плачет, хотя и не замечает этого, и
Анна Ивановна плачет, и Люба-акушерка плачет, нянечка хлюпает носом, и
новорожденный мальчишечка ревмя ревет. Но все - скорее от радости: кто осознанно, кто
нет. А Люба, еще недавно оскорбленная доктором Кох, теперь смотрит на умелые ее руки
с восхищением и почтением, с этой минуты и до конца своей жизни не забудет теперь она
своего доктора, любимого своего доктора Анну Ивановну, она теперь для Любы - не то
доктор, не то божество.
-Ну, как тебе акушерство с приложениями, небось, это первое твое дежурство? Эх,
сама-то дитя еще. Ты извини меня за грубость, милая, всякое, знаешь ли, бывает. Ребенок
как?
-Ой, Анна Ивановна, заячья губа у него, а сам беленький, хорошенький.
-Заячья губа - это плохо, но зашьем, все будет нормально, если только дело в заячьей
губе:
Удивительное дело: успокоенная Анна Ивановна с лицом прекрасным и усталым,
смотрела широко раскрытыми голубыми с лукавинкой глазами. Господи, как же
переменчивы люди!
А через пару дней старый уже хирург Пал Палыч сшил разошедшиеся половинки
верхней губы у Зинаидиного младенца. Анна Ивановна была первой, кто оценил
творчество Пал Палыча. Глянула и слегка обомлела:
-Палыч, ты что же, пень старый, с похмела был, никак? Что же ты губу-то неровно
сшил?
Верхняя губа у мальчонки и вправду была сшита неровно, выглядела она ломаной
линией, то есть, левая половинка была выше правой, и в этом открышемся уголочке видна
была розовая десна. Палыч и сам пригляделся с одного бока да с другого, разглядел,
конечно, свой грех, но виду особого не подал.
-Если и есть немного чего не так, то со временем затянется.
А Зинаиде уж и не терпелось покормить своего малыша. Ребеночку, видать, больно
было пока сосать грудь, но с голодухи он пил и причмокивал, только излишки молочка
тоненьким ручейком стекали на полную Зинкину грудь из слегка раззявленного его
ротика. В палате, где после родов лежала Зинаида, было еще три родильницы. Каждая из
них вслух расхваливала своего ребеночка, а втайне, исподтишка, приглядывала за
соседскими и в чем-то нет-нет да завидовала кому-то из них. Только Зинкиному ребенку
никто не завидовал в виду его, значит, уродства. Толстая женщина, что не давала Зинаиде
думу думать перед родами своим мощным храпом, была в одной с Зиной палате, теперь
толстой она не выглядела и оказалась, к тому же, развеселой собеседницей. Всем она
представилась Катериной, но Зинаиду она сразу особо отметила и с ней только и общалась
в любую свободную минуту, а свободных минут пока у них хватало. А вот что будет, как
выпишут, какие проблемы встанут перед Зиной - Бог знает. Думать было о чем. Зина уж
года два, как была сиротинушкой: отца своего она помнила хорошо, только и всего, а
задавило его бревном на лесоповале, когда Зинаида еще малышкой была. Мама ее, бедная
да работящая, всю жизнь на Зину свою положившая, умерла от рака уж почти что два года
тому назад. Зинаида и десятилетку закончила, даже, как говорил ей учитель математики,
ее классный руководитель, Александр Максимович Заботин, хорошо училась и место ей -
в институте, но учиться не пришлось. Причины самые что ни на есть простые: средств для
учебы не было, да и мать ее, к тому времени уже болевшая, требовала к себе ухода. Так
мечта ее и осталась только лишь мечтой. Да и у самой Зинаиды здоровье было некрепкое.
Домик у них небольшой, он остался Зинаиде от матери в наследство, да огород, где они с
матерью высаживали в основном картошку - вот и все богатство. Перед родами Зинаида
работала лаборанткой в школе, куда устроил ее все тот же сердобольный Заботин.
Зарплата в школе и у учителей не ахти какая большая, а у лаборанта какие деньги?