"Владимир Солодовников. Ожидание старого учителя ("Принцип Криницина" #3) " - читать интересную книгу автора

- дорога известная, машина - тоже. Все из моих приятелей - и ее приятели. К Егорию
Дуська относится, правда, весьма придирчиво: прежде, чем пойти к нему на руки, она
самым тщательным образом обнюхивает его. Если Егорий пьян, так фыркнет и уйдет. Вот
Валерий, видимо, почесал Дуське ее располневшее брюшко, на что Дуська в ответ
мяукнула коротко и, решительно поднявшись с колен моего приятеля, вскарабкалась тому
по животу и далее - по груди, шлепнула лапой Валерия по физиономии, сделала паузу и
еще раз шлепнула. Когти, правда, не выпускала. Затем так же, преспокойно уже,
спустилась Русинову на колени и вновь улеглась.
Васильич поерзал-поерзал, включил-таки радиоприемник. Одна из местных
радиостанций передавала музыку из французских кинофильмов. Мы не спеша ехали - а
куда спешить? Мы ведь в отпуске. Сенокос с завтрашнего дня: утром женщины и мужики
с косами выйдут на широченную луговину, что раскинулась рядом с речкой. Погода бы не
подвела. Вот музыка была неожиданно прервана, и дикторша приятным, но напряженным
голосом сообщила:
-Передаем экстренное сообщение: Вчера вечером, как сообщают наши
проверенные источники, из воинской части, расквартированной:, самовольно, с
табельным оружием - автоматом Калашникова и двумя рожками патронов - покинул
расположение воинской части сержант срочной службы Филипп Груздев. Мы попытались
взять интервью у командира воинской части полковника Иванова Сергея Федоровича, он
сначала категорически отказался давать интервью, но затем коротко проинформировал
нашего корреспондента о том, что сержант Груздев характеризуется как исполнительный
и дисциплинированный молодой человек, сильный и волевой, исключительно честный.
Причина, по которой он мог покинуть расположение части самовольно, пока не ясна. Но
известно, что незадолго до своего поступка он получил письмо от девушки, после чего
был молчалив, задумчив, не вступал в контакт с товарищами. В настоящее время силами
спецподразделений министерства обороны и министерства внутренних дел проводятся
активные розыскные мероприятия по поиску дезертира.
М-мда-а: Вот это - номер! А Нюра-то была права - случилась беда. Что же там за
ситуация такая с его, Филиппа то есть, девушкой, что из-за этого надо было из части
дезертировать? И что это за "плохая компания", в которую Вика попала? Взрослая ведь
дувушка - в какую еще компанию можно насильно вовлечь взрослую девчонку, если она
сама в эту "плохую компанию" идти не хочет? Я вздохнул тяжело: жаль мне и Зинаиду, о
которой так трогательно рассказывала накануне Нюра, да и обоих молодых людей жаль.
Так неприятно тронувшее меня сообщение по радио закончилось, и вновь заиграла
музыка, вот под эту музыку мы и прикатили в село Ильинское.
Солнце клонилось к закату. Во дворе своего дома Петр Николаевич отбивал косы на
недлинном куске железнодорожного рельса. Это был его час: к занятию этому дядя Петя
не допускал никого. Да и не только во дворе Варенцовых, а во многих дворах села
Ильинского раздавались в этот вечер короткие постукивания. Отбивали косы и там,
готовясь к завтрашнему выходу на сенокос. Мужики и бабы с утра, видать, судачили о
том, какова трава, да будет ли ведренная погода? - не испортили бы сенокосную пору
дожди. И времени-то на сенокос всего надо - пару недель. У Петра Николаевича косы
старые, еще советские, косовища были длинные, не в пример нынешним. Да и сталь у
старых кос куда как лучше, чем у тех, которыми нынче в сельмаге торгуют.
-Ваня приехал, - с радостью неподдельной и искренней воскликнул Петр
Николаевич, увидев меня. - И Валерий, и Егорий пожаловали. Проходите же, будьте как
дома.
Из дому выскочила Нюра. И она была искренне рада нашему приезду.
-Здравствуйте-здравствуйте! Кошечку, Ваня, давай мне. Я ее молочком сейчас
парным напою. Иди ко мне, Дусенька, иди, моя красавица.