"Федор Сологуб. Дама в узах (Сб. "Игра и кара")" - читать интересную книгу автора

Крагаев решился быть аккуратным и не опаздывать. Он заблаговременно
заказал автомобиль, - своего еще не было.
Крагаев был довольно хорошо, хотя и не особенно близко, знаком с
Омежиной. Она была вдова богатого помещика, умершего внезапно за несколько
лет до этой весны. Она и сама имела независимое состояние. Дача, куда она
приглашала Крагаева, была ее собственная.
О ее жизни с мужем ходили в свое время странные слухи. Говорили, что
он часто и жестоко бьет ее. Дивились тому, что она, женщина состоятельная,
терпит это и не оставляет его.
Детей у них не было. Говорили, что Омежин и неспособен иметь детей. И
это еще более казалось всем странным, - зачем же она с ним живет?
Часы Крагаева показывали ровно два часа, и уже становилось совсем
светло, когда его автомобиль, замедляя ход, приближался к ограде
загородного дома Омежиной, где ему приходилось бывать несколько раз
прошлым летом.
Крагаев чувствовал странное волнение.
"Будет еще кто-нибудь, или только я один зван? - думал он. - Приятнее
быть наедине с милою дамою в эту очаровательную ночь. Разве и зимою не
надоели достаточно все эти люди!"
У ворот не видно было ни одного экипажа. Было совсем тихо в темном
саду. Окна в доме были не освещены.
- Ждать? - спросил шофер.
- Не надо, - решительно сказал Крагаев, и расплатился.
Калитка у темных ворот была немного приоткрыта. Крагаев вошел и
закрыл за собою калитку. Оглянулся почему-то увидел в калитке ключ и,
повинуясь какому-то неясному предчувствию, замкнул калитку. Тихо шел он по
песочным дорожкам к дому. От реки тянуло прохладою, кое-где в кустах слабо
и неуверенно чирикали первые, ранние птички.
Вдруг знакомый голос, опять, как утром, странно-ровный и холодный,
окликнул его.
- Я здесь, Андрей Павлович, - говорила Омежина.
Крагаев повернул в ту сторону, откуда слышался голос, и на скамейке
перед куртиною увидел хозяйку. Она сидела и улыбалась, глядя на него.
Одета она была точь-в-точь так, как он потом изобразил ее на картине: то
же черное платье, изысканно простое покроем, никаких украшений; та же
черная шляпа с широкими полями и с белым пером; так же руки заложены были
за спину, и казались связанными; так же, спокойные на желтом сыроватом
песке дорожки, видны были белые ноги, и на них, охватывая тонкие
щиколотки, слабо поблескивало золото двух скованных золотою цепью
браслетов.
Омежина улыбалась тою же неопределенною улыбкою, которую потом
Крагаев перенес на портрет, и говорила ему:
- Здравствуйте, Андрей Павлович. Я почему-то была уверена, что вы
непременно придете в назначенный час. Простите, я не могу подать вам руки,
мои руки крепко связаны.
Заметив движение Крагаева, она засмеялась невесело, и сказала:
- Нет, не беспокойтесь, - не надо развязывать. Так надо. Так он хочет.
Нынче опять его ночь. Сядьте здесь, рядом со мною.
- Кто он, Ирина Владимировна? - с удивлением, но осторожно спросил
Крагаев, садясь рядом с Омежиною.