"Наталья Зоревна Соломко. Пожарный кран № 1 (Повесть) " - читать интересную книгу автора

возьми себя в руки, балда рыжая! Ты актер или ты просто так?"
Надо сказать, что еще никто и никогда не отваживался разговаривать с
Васькой Балабанчиком так решительно и дерзко - это было опасно, Васька был
драчун и задира. И вот, услышав такое впервые в жизни, он почувствовал
себя настолько оскорбленным, что весь его страх пропал.
Михаил Павлович сидел в последнем ряду и с интересом наблюдал, как
Балабанчик превращается в Аню Елькину: вот уже нет походки вразвалочку -
легко, летяще, ну просто Анька Анькой, носится по сцене Балабанчик. И
голос у него - звонкий, Анькин.
"Артист!" - одобрительно усмехается Михаил Павлович.


ОБРАЗЦОВО-ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ РЕБЕНОК

А в это время Слава Зайцев бродил по коридорам, искал Аньку Елькину.
Вообще-то он Елькину не любил: она была грубая, недисциплинированная. Но
ведь Мотя велел ее искать - вот прилежный Зайцев и искал... На нем были
валенки и набедренная повязка, он брел по коридорам и время от времени
кричал:
- Елькина, выходи!
Но Анька не выходила, и в конце концов Слава о ней позабыл. Ему и
своих забот хватало: он думал о старшей сестре Юле и ее знаменитом муже
Павлике.
Вот уже две недели Юля плачет, с тех самых пор, как по телевизору
начали показывать "Трех мушкетеров" - десять серий. Остальные-то зрители
сидели у телевизоров, раскрыв рот от восхищения, и переживали за
д'Артаньяна. Они и знать не знали, что это в кино он - храбрец и верный
друг, это в кино он - "Один за всех, все за одного!". А на самом деле он
совсем не такой!
"Я тебя люблю! - говорил он Юле. - Я без тебя не могу!"
Слава своими собственными ушами это слышал. А как позвали Павлика
сниматься в кино, он все бросил и уехал, хоть и знал, что Юле одной будет
трудно, потому что у нее скоро должен родиться ребенок... Все позабыл
Павлик ради кино: и Юлю, и своего сына (тоже, между прочим, Павлика). Два
года о нем ни слуху ни духу, а вчера - здрасьте! - приехал! И лицо у него
было такое веселое и довольное, будто его тут ждали - дождаться не могли.
- А раньше где ты был?! - сердито бормочет Слава Зайцев, бредя по
коридору. - Когда мы с Юлей Пашкины пеленки стирали! Когда вчетвером на
мамину зарплату жили! Когда Пашка болел, плакал, и мы его день и ночь на
руках носили по очереди?
Вчера Слава сразу сказал: "Ты к нам не ходи! Юля тебя видеть не
хочет".
Вежливо очень сказал. Ведь все-таки Павлик взрослый, а со взрослыми
надо разговаривать вежливо.
А Юля все плакала, плакала... Честно говоря, совершенно непонятно,
из-за чего! Ведь очевидно, что Павлик - плохой, а плохих надо гнать в шею.
Так нет, Юле плохого Павлика было жалко.
- Юля, это глупо! - сказал ей Славик, а Юля ответила:
- Ничего ты не понимаешь! - и залилась пуще прежнего.
В общем, Славик догадался, что надо быть начеку, а то Юля с плохим