"Сергей Солоух. Клуб одиноких сердец унтера Пришибеева" - читать интересную книгу автора

Вот так-то.

И тем не менее прогресс, заметные сдвиги во всех
отношениях, есть чем гордиться, скажем прямо, папаше
Додду, например, простодушному мужлану, ни разу не
случалось в момент, когда в коробке его черепной силы зла
исполняли сатанинским квинтетом "полет шмеля",
задумываться, беспокоиться о том, как изделия ширпотреба
уберечь снову, а субстанцию общественную, неосязаемую -
смолоду.

Вообще, заметить следует, разительное несходство
близких родственников возбуждало и поддерживало к жизни
угасающий интерес доброй дюжины отставных техничек,
завхозов, работников бытового обслуживания и
коммунального хозяйства, обыкновение имевших все дни
свободные заслуженного отдыха вопреки своеволию
азиатской погоды, континентального климата, всегда в теплых
пальто и ботах, проводить на скамеечке под тополями
напротив распахнутых и вечно незашторенных окон квартиры
семейства Додд.

Ну, а нежные чувства, любовь, кою со всей
очевидностью питали друг к другу длинноногая вертихвостка
дочь и папаша, неуклюжий красноглазый увалень, уж не
сомневайтесь, заставляла багровые бородавки старческих губ
увлажняться слюной невиданно гадких предположений.
Что ж, празднуй, ликуй, флаги развешивай фантазия
убогая старых калош, в самом деле Валерия Николаевна
Додд, вполне может статься, и не дочь Николая Петровича, но
несходство характеров и несовпадение форм даже с бантом в
петлице, даже с кумачом на шесте, все равно объяснить не
удастся, ибо единственным претендентом на отцовство в этом
случае оказывается родной брат Николая Петровича, близнец
однояйцевый, такой же грузный и белолицый грубиян Додд.
Конечно, течение времени, некоторые завихрения,
смена темпа, зыбь повседневного мелководья и волны
внезапных перемен безусловно, определенно играли
пигментацией, вносили (не без этого) некоторую
несимметричность в разводы морщин, шалили с волокнами
сосудов, нитями тканей, дав посторонним людям после
четвертого десятка шанс худо-бедно отличать одного от
другого. В канун же ядреного, парного двадцатилетия, ну,
разве отец, учитель природоведения Петр Захарович, или
мама-домохозяйка, Анастасия Кузьминична еще могли,
способны были определить, догадаться, которого ж из двух
паршивцев поглотила, приняла в свою душную, пряную мглу
под старыми таежными кедрами вечерняя темнота.