"Владимир Алексеевич Солоухин. Варвара Ивановна (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

получился аккуратный, ухоженный, чистый, грамотный. Не такой, чтобы на
продажу, а именно такой, чтобы для своего удовольствия. Сказано ведь
великим писателем: пусть каждый посадит на земле хотя бы одно деревце.
Пенсионеру и сам бог велел ковыряться в земле и ухаживать за садом.
И вдруг выходит решение: всю усадьбу московского пенсионера вместе с
выращенным садом отобрать. Как у нас говорят: отрезать по углы. То есть
оставить только ту землю, что находится под домом.
Молодой председатель колхоза ломает дрова - руководителям района в
этих "дровах" разбираться. Удивительно ли, что к пяти часам, наездившись
по жаре по пыльным полевым дорогам, мы проголодались, и яичница с салом
оказалась кстати.
Разговор постепенно перешел на тему прямо-таки философскую. А именно:
обсуждали, не помню уж в связи с чем, где границы человеческой, допустим,
силы или выносливости и может ли человек сам знать эти границы или
существуют некие скрытые резервы, о которых и не подозреваешь, но которые
вдруг в нужную минуту включатся в дело и все дело вывозят на гору.
Посыпались разные интересные случаи.
Мне вспомнился феноменальный и очень показательный в этом смысле
случай, рассказанный бывшим флотским Мишей Годенко.
У них на эсминце на палубе у глубинной мины вдруг сработал взрывной
механизм. Два матроса слышали щелчок и, твердо зная, что через несколько
секунд последует взрыв, подхватили мину, перекатили через леера и - за
борт! Ухнуло за кормой, когда эсминец уж пронесся мимо. Но гвоздь-то в
том, что после, в спокойной обстановке, те же матросы не могли мину
приподнять от палубы хотя бы на сантиметр, не то что перебросить через
леера. Откуда же взялись силы в нужную роковую секунду?
- Это что? - заговорил вдруг Леонид Константинович Коровин. - Все эти
ваши рассказы - пустяки! Вот я знаю случай... - И он рассказал
следующее: - Я проверял работу одного колхоза в селе... (он назвал село
километров за двадцать от нашего). После всевозможной канители, как вот и
сегодня, пошли к бригадиру перекусить.
Бригадиром была женщина лет сорока, по имени Татьяна Сергеевна. Дом у
нее справный, три окна по улице, перед окном в палисаднике жасмин, как все
равно корзина с цветами. Правда, видно, что давно уж до этого жасмина руки
не доходят. Сами знаете, что-нибудь одно: либо бригадирствовать в колхозе,
либо цветы.
Татьяна Сергеевна прошлый год похоронила мужа. Я уж и не помню,
правда сказать, от чего он умер, то есть от какой болезни. Как будто от
язвы желудка. А может, и не от язвы: врать не буду, и к делу не относится.
Факт тот, что вдова.
В передней горнице просторно, прибрано, половички, цветы в кадушках,
ситцевые занавесочки, на образах вышитые полотенца и красная лампадка
перед образами.
"Ты это зачем? - напустились мы на нее. - Член правления, член
партии, как не стыдно!"
Татьяна Сергеевна показала глазами на тесовую перегородку и говорит,
сходя почти на шепот:
"Мама помирает. Просила затеплить. Вчера соборовали".
Я заглянул за перегородку и увидел на кровати старуху, лежащую
вытянуто и прямо, как лежат покойники на столе. Даже руки сложены на