"В.А.Солоухин. Капля росы (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

ржица.
Когда на телегу накладывают сено, более сильный, более взрослый человек
стоит с вилами на земле и подает сено из копны на воз. А подросток ли,
женщина ли, девушка ли, стоя на возу, укладывает сено как нужно: пласт на
правый угол, пласт на левый угол, пласт на середину для связи, - но когда
возят снопы, взрослый сам становится на телегу, ибо укладывание снопов -
дело особое. Снопы скользят друг по другу, и если что-нибудь чуть-чуть не
так, то весь воз может расползтись или опрокинуться по дороге. К тому же
косогорчики и овражки попадаются на пути. Уронишь воз сена - беды большой
нет, укладывай снова и поезжай. Из снопов во время такой аварии высыпается,
вымолачивается зерно. И без этого сколько раз нужно переложить сноп с места
на место: с земли - в крестец, из крестца - на воз, с воза - в оденье или в
сарай, из сарая или из оденья - к молотилке.
Кататься нам, малышам, на снопах было куда боязнее, чем на возу с
сеном. Там сделаешь себе ямку - и сиди. А здесь все скатываешься,
соскальзываешь, сползаешь от середины к краю воза, а воз раскачивается на
колеях и кажется таким высоченным, что упади - и расшибешься насмерть. Но
однажды как-то вдруг покачнулось небо и недальний еловый лесочек, и вот, не
успев сообразить, что происходит, я очутился на бесформенной куче снопов, а
снопы уж лежали на земле, а не на телеге.
- Эх, мать честная! - только и сказал отец.
Бывало, что, заметив, как воз ползет на сторону, мужик подопрет его
плечом, да так до самой деревни и поддерживает - и, глядишь, сумеет довезти
до места. Только жилы на шее возле ключиц и на лбу вздуются больше, чем
обычно, да прилипнет к телу пыльная, выгоревшая на солнце рубаха.
Самая первая работа на молотьбе, до которой нас, превращающихся из
ребятишек в подростков, допускали (словно взрослых, наряжал с вечера
бригадир), была работа гонять лошадей. Перед молотильным сараем находился
так называемый привод: огромные чугунные шестерни и три бревна, отходящие от
шестерен в разные стороны и немного вверх. Над шестернями клали деревянный
щит, чаще всего старую воротину, а к концам бревен в привод впрягали
лошадей. Чтобы у лошадей не кружилась голова от бесконечного хождения по
кругу, на глаза им надевали кожаные квадратные шоры.
Погоняльщик с длинным кнутом садился на воротину и, стегая по очереди и
понукая по очереди каждую лошадь, сидел на воротине целый день. Еще не было
погоняльщика, который мог бы за день не охрипнуть, так что разговаривать ему
потом приходилось шепотом. Наверно, в каждом колхозе был свой завсегдашний
погоняльщик. У нас обычно ставили на эту работу Петяка, ибо глотка у него
была поздоровее, чем у кого-нибудь другого.
- Но, Графчик! Ишь она! Чего тут! Пальма, давай! Тяни, Разбойник!
Уснули совсем! - только и слышно было на все село во время молотьбы.
Но весь колорит речи погоняльщика, а особенно Петяка, я передать не в
силах, ибо к каждому обыкновенному и, так сказать, полезному слову он
умудрялся прибавить десяток-другой слов, не совсем обыкновенных. Насколько
они были полезны, то есть насколько действовали на лошадей сильнее всех
других слов, сказать, конечно, трудно.
Когда совсем уже охрипнет Петяк, погоняльщиками ставили нас, мальчишек.
Издалека казалось заманчивым попасть на такую должность: подумать только -
целый день кататься на приводе! Но лошади слушались плохо, из сарая то и
дело кричал машинист, понукая уж не лошадей, а погоняльщика, глотка начинала