"В.А.Солоухин. Капля росы (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

там карасей: ведро, полведра или так себе - десяток карасиков. Были случаи,
что набивалось в вершу до двухсот штук, как раз такое-то и бывало в
навозную. Навсегда останется жить в памяти ощущение необыкновенно теплых
мокрых прутьев верши, парного запаха прелой ивы, ила, самих карасей.
Второй способ ничуть не сложнее. У коробицы мы заделывали нижнее
отверстие и водили вдвоем или втроем этой коробицей по дну пруда, поднимая
ее время от времени. Для этой ловли нужно надевать на ноги бросовую обувь,
такую, чтобы не жалко было лазить в ней по пруду, дно которого сплошь усеяно
старыми ведрами, тазами, обручами, обломками кос и серпов, изломанными
плугами, обломками бороны, разбитыми бутылками, ободьями от колес,
стесавшимися подковами и всем другим, что можно встретить в деревенском быту
и что способно тонуть в воде.
Выше колен вязнут ноги в мягчайшей тине.
С коробицей лазали не только ребятишки, но и взрослые. Случалось, и
бабы перед складчиной, раздевшись до холщовых рубах, промышляли дармовую
закуску.
Таким образом, ко всем июньским запахам и ароматам села, уже упомянутым
мною на предыдущих страницах, нужно добавить и присовокупить запахи прудовой
тины, которая во множестве выволакивалась на берег коробицами и которая,
просыхая на зеленой береговой траве, становилась еще голубее и ярче.

* * *

Рыба рыбе рознь. Хотя я и считаю карася, чисто золотого, даже потемнее,
чем золото, с яркими красными плавниками, едва ли не самой красивой рыбой на
земле, однако одно дело - пруд с карасями, а другое дело - река.
Над Ворщей можно смеяться: уж очень она мала, даже не по сравнению с
другими огромными реками, плавно текущими по огромным равнинам, нет, сама по
себе безотносительно мала...
Но можно Ворщу и любить, притом не ущербной любовью, как нечто
неполноценное, болезненное, жалостное, а просто любить, как, скажем, брат
любит сестренку, если она вовсе не Жанна д'Арк, не княгиня Волконская и даже
не Сильвана Пампанини, а простая крестьянская девчонка с цыпками на ногах.
В орбиту внимания олепинских жителей Ворща впадает в пределах
Журавлихи - красивого смешанного леса, через который промывает себе нелегкий
извилистый путь. Конечно, знают люди, что Журавлиха не край света и что за
ней тоже течет Ворща, но практически ни один олепинский житель не уходил по
реке дальше этого леса, да и в Журавлиху почти никто не ходит: хочется ли
идти три километра, когда вот она, Ворща, в двух шагах, под селом.
Если идти Журавлихой по тропинке, ведущей к избушке лесника, то
попадешь в густые заросли черемухи. Летом сразу бросаются в глаза обильные
кисти с глянцевыми черными ягодами. Про весеннюю пору и говорить не надо:
дружно цветет черемуха, белым-бело, слегка закружится голова, и растеряешься
на мгновение: как же так? Ведь если все это мне зачем-то дано, то что-то с
этим нужно делать! Ну, нарисовать бы, по крайней мере! Нельзя же одному и
видеть и дышать здесь и так уйти, и люди не будут знать, какая бывает на
земле красота!
Не то чтобы одна черемуха росла вокруг. Попадается на глаза необхватный
стволище вяза - запрокинешь голову и увидишь вверху пышное зеленое облако,
широко распространившееся над лесом. Скользнув по коричневому сосновому