"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

сказываться результаты государственных мер и постановлений. Забегая вперед,
следует сказать, что в каждой деревне мы видели новые скотные дворы,
свинарники, овчарники, зерносклады... В каждом, даже очень слабом колхозе
(скоро попадется нам такой) чувствовалось оживление, вывозился на поля
накопленный за десятилетия навоз, больше доили коровы. Я представил себе
такое. Допустим, через сто лет возьмет историк современные нам газеты и
начнет выписывать из них только сводки по надою молока в колхозах. Так вот,
только по этим сводкам (не зная других событий) он должен будет заключить,
что в жизни страны около 1953-1954 годов произошло что-то такое, от чего
коровы (по всей стране) начали давать больше молока.
Мы нарочно не пропустили ни одной деревни и везде спрашивали, так ли
это? Да, это было так.
...Развернув карту, мы увидели, что от Головина нет в глубину Ополья,
куда мы стремились, никаких дорог и дорожек, а дороги от него идут на город
Покров, то есть назад, почти к тому месту, от которого мы вышли.
В нескольких сантиметрах от Головина заманчиво маячило село Жары. Но
пространство между этими селами было залито ровной зеленой краской, и только
тонюсенькая голубая ниточка некой речки Кучебжи прорезала лесной массив.
А между тем, глядя на карту, было ясно, что Жары для нас - ключ к
Ополью, что там мы попадаем на проселки, ведущие к городу Кольчугину, а там
не за горами и Юрьев-Польский - "столица" Владимирского ополья. Это был путь
в глубину, тогда как, возвратившись в Покров, мы вышли бы снова на
автостраду Москва - Горький, то есть вынырнули бы на поверхность, не успев
окунуться.
Вот почему, несмотря на то что головинский председатель сулил до
Покрова автомобиль, мы решили форсировать лесное пространство и обязательно
выйти к Жарам.
- Не советую, - качал головой председатель. - До Маховой сторожки еще
кое-как доберетесь. А там обязательно заплутаетесь. Нет до Жаров дороги, для
нас это неезжая сторона. Зайдете сейчас в лес, ну есть тропа, заросшая, но
есть. Потом пойдут тропы вправо, влево, что будете делать? Если же выйти на
Кучебжу и продираться до Жаров ее берегом, то это тяжело, потому что
продираться придется через кусты, через малинник, через крапиву, через
болота. Река к тому же виляет, путь удлинится втрое. Лошаденку я бы вам дал,
но на лошади и вовсе не проехать. В иных местах топь не пустит.
Мы все же решили идти.
Тогда председатель велел позвать некоего Петровича, который один знает
дорогу и все может разъяснить.
Петрович был заросший щетинкой темноволосый мужик с красным распухшим
веком. Он старательно принялся рассказывать все повороты, но потом сам
запутался и вдруг сказал:
- Ладно, версты четыре я вас провожу, а там уж и расскажу дорогу. А
здесь все одно - собьетесь!
В сопровождении Петровича мы углубились в лес.
Кто хоть раз приглядывался к лесам, тот сразу отличит лес колхозный от
леса государственного. В колхозном лесу нахламлено, валяются и гниют сучья,
валежник, верхушки деревьев (лишь бы ствол-то сам увезти), торчат повсюду
непомерно высокие пни (была нужда вытаптывать снег да нагибаться до самой
земли), там и тут истлевают деревья, которые спилить-то спилили, но так
почему-то и не вывезли. Деревья в колхозном лесу режут где попало, без