"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

свои худшие годы, В каждом доме что-нибудь было новое. Там - крыльцо, там -
терраса, там - три нижних венца, там - крыша, там - наличники, там - забор,
там - двор, там - ворота, а там - и весь дом. Срубов пять или шесть стояли
на улице, приготовленные к превращению в дома. Кое-где белые, смоленые
лежали бревна, приготовленные к превращению в срубы. А там - доски, которыми
завтра обошьют крыльцо, а там - тес, в который завтра оденут избу.
На улицах не то что в Жарах - оживление. Нарядные девушки ездят на
велосипедах и ходят пешком небольшими группами.
Дом, где помещается чайная, пожалуй, исключение: ничего нового не видно
в нем. Мы устремились в дверь, но, увы, она была закрыта изнутри. Тогда я в
отчаянии полез в открытое окно и увидел пустую комнату, застланную газетами.
На табуретке стояла женщина и большой кистью водила по потолку.
Усевшись на крыльце сельсовета, мы думали, что нам попросить в первую
очередь у местных жителей: горячего супа или лошадь. Но тут подошла женщина
и бросила мимоходом:
- Чего сидите? Чай, нынче воскресенье, нет никого. И в метеесе
выходной, и в колхозе. Приходите завтра.
Рюкзак сразу стал тяжелее, словно в него добавили пару увесистых
кирпичей. Ноги заболели шибче. Настроение упало.
На выходе из села открылись направо и налево чудесные виды: большие
пруды, зарастающие травой, кувшинками, осокой, рогозом, остролистом. И по
берегам прудов и на островах - развесистые деревья. Пруды эти вернее было бы
назвать болотами, но все же сверкали белизной облаков и синевой небес
открытые участки воды.
Мы замедлили шаг, и скоро нас догнала молодая женщина. Она рассказала,
что были здесь пруды с водопадами, беседками и лебедями. Достались селу
после барина (вон его дом на горе), и был еще до войны некий председатель
сельсовета, который принял "мудрейшее" решение разрушить плотину и спустить
воду. Имел ли он далекую мысль реконструировать данный объект на новый лад
история умалчивает, так или иначе, ничего, кроме болота, не получилось.
Председателя этого мало кто и помнит (сколько их сменилось за это время!), а
вот дело рук его живет. Впрочем, не поздно было бы и теперь взяться той же
МТС вычистить пруды, поставить плотину, вернуть земле и людям ее красоту,
оздоровить место, что вот-вот и станет очагом малярии.
Над прудами - парк. Тоже некому руки приложить, каждый считает, что не
его это дело. В парке деревья со всего света, говорят - шестьдесят видов. Мы
сунулись было в него, но как скоро попали в заросли крапивы, то и вернулись
обратно.
Барский дом, где МТС, еще исправен. Но каменные службы, которые могли
быть весьма полезны машинно-тракторной станции, совершенно разрушены, как
если бы подверглись бомбардировке.
Сами так разрушиться они не могли, значит, их разрушили. Но зачем?
Так в Снегиреве, где было имение Салтыковых, не осталось от дворца и
целого кирпича: все было превращено в груды мелкой щебенки, которая уж и не
проглядывает теперь сквозь разросшиеся, одичавшие кусты сирени.
Большее торговое село Черкутино долгое время выглядело как после
бомбежки. Но вот нашелся хороший председатель колхоза, Клепиков, и лишенные
крыш кирпичные остовы двухэтажных домов стали лататься, чиниться,
приводиться в порядок. Когда я впервые увидел это, мне подумалось: значит, и
правда пошли в гору дела колхоза, если дошел ряд и до этих домов.