"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

возбудился, выпрямился, глаза заблестели, голос окреп. - Нельзя золото
бросать. Ведь это золото, золото! - И он снова водил рукой по окрестным
залогам. - Придет время, спохватятся... Поймут... Все вернутся к земле.
Нельзя бросать... Золото...
Потом он, спохватившись, надел картуз, строго откашлялся и пошел
вперед, не оборачиваясь. Когда мы прощались, никакого огня, никакого
воодушевления в глазах у него уже не было.
- Значит, путешествуете? Ну да, ну да, а чем уж вы там заряжены...

Города как магниты. Поезжайте в северные области: в Новгородскую,
Псковскую, Вологодскую. Там только и слышишь: Ленинград, Ленинград,
Ленинград! Работать устроился в Ленинграде. За покупками поехал в Ленинград.
Учиться буду в ленинградском институте... Огромные пространства нашей страны
незримо разделены на поля притяжения больших городов. Подобно тому как сила
магнита притягивает к себе железную опилочную мелочь, города втягивают,
всасывают в себя людей, живущих на прилегающих пространствах.
Но и каждый маленький городок, который сам подвержен тяготению, тоже
магнит. На что уж мал Покров, а сколько мы слышали, пока шли через его
"магнитное поле": люди выехали в Покров, сын живет в Покрове, председатель
скоро вернется из Покрова, хлеб в магазин привезли из Покрова...
Но вот в Жарах мы впервые услышали новое слово - Кольчугино, и стали
слышать его все чаще и чаще. Значит, где-то здесь мы и переступили незримую
линию. Постепенно сложилось впечатление, что все дороги, по каким бы мы ни
пошли, все равно приведут в Кольчугино.
Одна из них, широкая и прямая, рассекала молодой березовый лес. Хоть бы
один листочек шевельнулся у березы, хоть бы легкий ветерок проскользнул
мимо, хоть бы на минуту прикрыло облаком разомлевшее солнце! Тянуло
спрятаться в тень и переждать жару, но в тени под березами, может, и не так
жгутся прямые солнечные лучи, зато там душно, меньше кислорода, больше
влаги. К отсыревшему телу так и льнут комары, а тут еще появились слепни, да
так много, что идешь, машешь руками, а руки сами наталкиваются на эту
нечисть и отшвыривают ее. Но глаза страшатся, а ноги делают. Вон кончился
березовый лес. Вот кончается и поле. Для леса жара - беда не смертельная.
Полям приходится хуже. Растения приостановили рост и переключились на
жестокую экономию влаги. Для них это как блокада, и вопрос решается так же,
как при блокаде: что придет скорее - смерть или подмога, избавленье, жизнь,
в данном случае в виде дождей.
Ни одной чайной не попалось пока что на нашем пути. Молоко с хлебом и
яйца всмятку стали надоедать. Зеленый лук с солью вносил некоторое
разнообразие в наше меню, но нам хотелось супу, примитивного горячего супу
из картошки. Конечно, если бы мы остановились в какой-нибудь деревне на
неделю, был бы нам и суп, была бы и каша. А так не пойдешь же в крестьянскую
избу просить супу. Каждая хозяйка варит его с утра в русской печи, и только
на свою семью. Надежда была на чайные. В Воспушках, говорили, должна быть
чайная, и мы спешили туда. Еще по одной причине нужны были Воспушки. Выйдя в
поход на высоких каблучках, Роза большую часть пути шла босиком и теперь
совсем обезножела. Захудалая лошаденка, запряженная в телегу, была пределом
мечтаний Розы.
Воспушки - село длинное, построенное в две улицы. Видно, как торопливо
оно латается, подрубается, обновляется, строится, наверстывая упущенное за