"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

дурман-травы. Вместе с первой медеплавильной печью возник (где теперь стоит
Дворец культуры) кабак, и пошло на лад медеплавильное дело.
Одно из ярких воспоминаний моего детства - бестрепетное желтое зарево,
проступающее над дальним лесом в особенно темные ночи. Там Кольчугино,
говорили люди, большой завод, большой город. А мне, наслышавшемуся сказок,
представлялось все одно и то же: слетаются с разных сторон огнеперые
жар-птицы клевать янтарное Иванушкино пшено. Поэтому и светится небо за
черным еловым лесом.
...В проходной завода, а вернее сказать, заводов, потому что их тут
два, у нас тщательно проверили пропуска, сличая их с паспортами, и началось
хождение по цехам. Первый цех, куда мы пришли, был литейный. После
ослепительного полдня световое состояние цеха показалось нам полумраком. В
полумраке что-то маячило, вспыхивало, полыхало то красным, то зеленым, то
голубым огнем. Тревожные звонки проносящихся над головой кранов, шипенье,
свист и как бы шумные вздохи машин делали музыку этого цеха. Вот льется
струя металла в продолговатую форму. Внутренние стенки формы были смазаны, и
теперь смазка сгорает красным пламенем, а сам металл облизывают трепетные,
бегучие зеленые языки. Значит, вот откуда разноцветье вспышек.
Молодая женщина с продолговатым бледным лицом над белым (потому что
белая кофточка) треугольным вырезом черного рабочего халатика вместо доброй
феи повела нас. Она оказалась заместителем начальника цеха Ниной
Григорьевной Яковлевой, воронежской уроженкой, окончившей одиннадцать лет
назад институт цветных металлов, что возле Крымского моста в Москве.
Нина Григорьевна объясняла нам сухо и деловито. Она старалась, и видно
было, что хотелось ей рассказать как можно живее, да ведь не все специалисты
обладают популяризаторскими способностями как, впрочем, и не все
популяризаторы достаточно хорошо знают дело.
Из сплавов частью в Кольчугине, частью на других заводах страны делают
разные изделия. Вот уж мы идем мимо больших брикетов золотистой прессованной
стружки (значит, попадет бронза и под резец), а вот уж видим, как на наших
глазах, за несколько минут, из раскаленного металлического полена получается
длинная тонкая труба. Она (не подберу другого слова) течет из стана
прозрачно-красная и остывает, становясь обыкновенной желтой латунной трубой.
Из одного стана труба льется тоненькой струйкой, из другого хлещет
целым водопадом. Потом в такую трубу можно будет просунуть и голову. А там
из стана стекает не труба, а медный пруток, а там течет, извиваясь, тонкая
бронзовая лента.
Здесь, в цехе, я и вспомнил, как шли мы через деревни и села,
опустевшие наполовину.
- Где же народ?
- В Кольчугине.
- Куда подевались все?
- Ушли в Кольчугино.
Вот сидит, подперев щеку рукой, русый парень в белой рубахе. Он сидит
над резервуаром с кислотой, а задумчив так, будто присел около
тихоструйного, с кувшинками, омутка. Мимо парня льется и льется в резервуар
бронзовая лента. Она должна зачем-то побывать в кислоте.
- Давно работаете?
- С сорок шестого.
- Откуда пришли на завод?