"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

закрыть рот, чтобы не хрустело потом на зубах.
Дубки стоят на горе. Отсюда хорошо было оглянуться назад. До горизонта
тянулись леса, черные на переднем плане, синие вдали и затуманенные там, где
обрывается глаз. Кое-где расползлись по лесной черноте белесые дымные пятна
лесных пожаров. Кое-где ярко проглядывала зелень лугов. Радостно было
оглянуться на эти леса еще и потому, что по ним протянулась незримая
извилистая ниточка пройденного нами пути.
Мы расположились на обочине дороги и стали ждать попутной машины до
Кольчугина. Отсюда до него не более двенадцати километров. Коля и Николай
поехали обратно. Мы хотели дать им по десяти рублей на пряники, но они не
только отказались от денег, но еще и обиделись.
- Смотрите, снова не заплутайтесь. Дело к вечеру, - советовали мы им.
- Нет. Теперь мы прямо на Троицу...

Грузовик подобрал нас через три часа, то есть к вечеру. В кузове было
полно народу, главным образом женщины. Сидели на полу или на своих вещицах.
Около пятнадцати человек ехало стоя, держась друг за дружку. Грузовик возил
кирпичи, и теперь на дне кузова лежал пышный слой красной кирпичной пудры.
На сильных толчках она поднималась кверху, окутывая автомобиль красным
облаком. Люди все тоже стали красные. Когда на окраинной улочке Кольчугина
мы сошли на землю, пришлось вынимать из рюкзака все вещи и перетряхивать их
по одной, об одежде нечего и говорить. В волосах, в ушах, в носу - всюду
была красная кирпичная пыль.
В Кольчугине в своем деревянном домике живет тетя Вера - сестра моего
отца, и мы долго решали, где нам остановиться: у нее или в гостинице? Нас
смущало это постилание на полу, эта теснота, это чувство, что стесняешь
людей, какие бы там родственные чувства ни были.
В гостинице девушка-администратор сказала как отрезала: "Нет ни одного
места. Если хотите, я дам вам какой-нибудь адрес. Некоторые кольчугинцы
пускают постояльцев, и мы держим с ними связь". Она написала что-то на
бумажке и дала ее мне. Выйдя на улицу, я прочитал адрес, который знал с
детства. Значит, тетя Вера тоже пускает постояльцев.
Толкнув дощатую калитку, мы с пыльной, разъезженной улицы перешли в
тихий, прохладный садик, заросший понизу буйной травой. На крыльце
покосившегося деревянного дома стояла, развешивая на веревку тряпицы, худая,
пожилая, или, лучше сказать, старая женщина. Вот она увидела нас, бросила
тряпки, всплеснула руками... Мы, конечно, не сказали ей, что успели побывать
в гостинице.

ДНИ ШЕСТОЙ, СЕДЬМОЙ, ВОСЬМОЙ И ДЕВЯТЫЙ

Никто не мог объяснить толком, почему здесь (в те времена глухом лесном
медвежьем углу, от которого до ближних медных руд вот уж и правда хоть
четыре года скачи - не доскачешь) зародился некогда медеплавильный
заводишко. Может быть, обилие леса, то есть топлива, и есть главная причина,
а может, и то, что с головой был первый заводчик и правильно прикинул: в
глухом лесном краю рабочих людишек бери не хочу, и совсем они дармовые.
Как бы то ни было, но однажды, сколько-то там десятилетий назад,
потянуло над лесами вонючим ядовитым дымком желтоватого цвета, какого не
могло быть ни от гнилушек, ни от хвои, ни от прошлогодних листьев, ни от