"В.А.Солоухин. Владимирские проселки (Лирическая повесть) " - читать интересную книгу автора

- Эта дрянь стекает в подземный резервуар, оттуда мы ее качаем и
одновременно добавляем в нее компоненты: негашеную известь и железный
купорос.
"Одних этих компонентов достаточно, чтобы заразить воду, сделать ее
ядовитой", - мелькнула мысль, но мы слушали, что же происходит дальше.
- И вот результат, - продолжал Калько, - вся чернота под действием
компонентов свертывается в хлопья.
Действительно, мы увидели воду несколько посветлевшую, примерно цвета
чая, в которой плавали как бы хлопья сажи.
- Теперь все очень просто. Есть несколько камер и два пруда - это
отстойники. Хлопья падают на дно, а вода поверху уходит в Гзу, из Гзы в
Колокшу, из Колокши в Клязьму и... тю-тю, поминай, как звали.
Отстойный пруд (тут же рядом с фабрикой) представлял бугор черной
полужидкой массы, похожей на ту, что остается на дне кофейника. Бугор
накопился за несколько лет. Оказывается, как пустили эту систему в ход, так
ни разу ее не чистили. Что-то тут хлюпало, с бульканьем вырывались со дна
пузыри, но, конечно, не рыба, роясь в иле, пускала их. На много метров
вокруг не было никакой жизни.
Навстречу попались две девушки. Они в стаканах несли коричневатую воду.
- Вот они несут ее в лабораторию. Там проверят, хватает ли
прозрачности, имеем ли мы право спускать ее в реку.
- Хватает, - сказали девушки. - Прозрачность восемь сантиметров.
- Это значит, - пояснил Калько, - что сквозь слой воды в восемь
сантиметров различаются буквы. При восьми сантиметрах санинспекция
придраться не может, это наша законная прозрачность.
- Дайте попить, - протянул я руку к стакану.
- Что вы! - отдернула девушка стакан. - Это же яд!
- Да, но у него восемь сантиметров прозрачности!
Все посмеялись.
- Очистка наша полукустарна, - заключил Кальке - Но другой пока нет.
Биофильтры, конечно, другое дело.
- Скажите по чести, сколько стоит установить биофильтры?
- Цена известная. На любом заводе фильтры можно установить за два
миллиона рублей.
Неискушенных читателей испугает эта цифра. Все же два миллиона, а не
две тысячи, но когда строится завод, установить фильтры за два миллиона все
равно, что к новому дому приделать крыльцо.
Нам рассказывали о заводах и фабриках, которые ежегодно штрафуются на
два миллиона за отравление рек. Получается нелепая история: с одного
текущего счета деньги перечисляются на другой текущий счет, но ни рыбе в
реке, ни людям, живущим около реки, от этого не легче.
Наконец, мы знаем о двух миллионах, уже отпущенных государством
Кольчугинскому заводу, но знаем также, что пока из них израсходовано
семнадцать тысяч.
Мы спим, занимаемся своими делами, а в это время и день и ночь сотни
тысяч ядовитых потоков беспрерывно хлещут в светлые рыбные реки, убивают
всякую жизнь. Неужели так и будет продолжаться это преступное безобразие?
Может быть, штрафовать нужно не заводы (потому что в этом случае
государство штрафует само себя), а директоров. Заинтересованные в личном,
своем рубле, они скорее возьмутся за дело, и реки наши облагородятся.