"В.Солоухин. Двадцать пять на двадцать пять и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

такого давнего друга, каким был я.

ГРАВЮРА ПАНА РОССАЛЬСКОГО

В центре Варшавы, у подножия Дворца культуры и науки, во многом
определяющего сейчас силуэт польской столицы, а проще говоря, у подножия
высотного дома, построенного в пятидесятые годы по типу московских высотных
домов, шумела книжная ярмарка.
Эти ярмарки ежегодны в Варшаве, но сначала их устраивали в Лазенках, в
том замечательном парке, где стоит памятник Шопену и где каждое воскресенье
на открытом воздухе для всех посетителей парка звучит шопеновская музыка.
Ставят под сенью памятника рояль, ну, микрофоны, конечно, и прославленные
польские и европейские пианисты дают концерты.
Между прочим, этот раскрытый концертный рояль с пианисткой, сидящей за
ним, расположен около постамента так продуманно, что служит как бы
дополнением памятнику и, более того, объясняет позу самого великого
композитора.
Шопен, как известно, изображен сидящим. Он сидит и левым ухом к чему-то
прислушивается, а правой, вытянутой в сторону рукой словно бы дирижирует. Не
дирижирует в полном смысле слова, как дирижер за пюпитром и с палочкой, но
все же показывает рукой, где сделать пианиссимо, чутко прислушивается, а
рукой велит: тише, тише, тоньше, нежнее, тише... Так вот, эти его жесты, это
его прислушивание, напряженная мимика повисают в воздухе, пока нет столь
удачного поставленного рояля и пианиста за ним. А когда они есть, монумент
оживает. Теперь голова Шопена повернута к пианисту, левое ухо слушает живую
музыку, а рука направляет: тише, нежнее, тоньше...
В этих-то Лазенках и устраивали сначала ежегодные книжные ярмарки. Но
потом вовремя увидели, что массовое скопление народа вредит парку, и книжный
базар перенесли в центр города. Там Дворец культуры, асфальт, но все же и
деревья, под сенью которых устанавливаются временные фанерные киоски. На
киосках обозначены названия издательств: вон "Пив" (Piv), торгующий книгами,
переведенными с разных языков, вон Краковское литературное издательство, вон
"Пакс" (Pax)... А там еще продают свою книжную продукцию Лодзь и Познань,
Катовицы и Вроцлав, Люблин и Гданьск.
Люди гуляют по аллеям небольшого сада, люди толпятся около книжных
киосков, многие приходят с детьми. Тут же с лотков торгуют поэтому сластями,
игрушками, мороженым и еще одной детской забавой, которой я не встречал
нигде, кроме Варшавы. Как-то они смешивают молоко с сахаром, как-то при
помощи несложного приспособления (горячий металлический валик) у них
получаются тонкие молочно-сахарные нити, подобие ваты. Эту вату они ловко
наматывают на палочку, и вот ребенок уносит на палочке ком снежной ваты
величиной со свою голову, на ходу облизывает ее, и вата во рту опять
превращается в молоко и сахар, но только прибавляется к ним жженый привкус.
Союз польских писателей пригласил на открытие книжной ярмарки маленькую
писательскую делегацию из Москвы. По такому-то поводу я вновь оказался в
Варшаве после десятилетнего перерыва.
Я говорю - перерыва, - потому что десять лет назад мне как-то везло на
поездки в Польшу и я ездил туда четыре раза подряд то по линии Общества
польско-советской дружбы, то по приглашению издательства, то по линии того
же Союза писателей. Я, правда, нацеливался тогда на книгу о Польше, и эти