"В.Солоухин. Двадцать пять на двадцать пять и другие рассказы (Собрание сочинений в 4 томах, том 2)" - читать интересную книгу автора

значит для нее, что выходят новыми изданиями стихи поэта и в каждом
новоизданном томике поэма с коротким названием, и название это - ее имя, она
сама?
В последнем, пятнадцатом этюде, совершенно вздорном по своей главной
мысли, поэт развивает излюбленную тему о том, что человек есть определенная
комбинация электронов и что случайно точно такая же комбинация может
когда-нибудь повториться.
"Да, я родился, проживу до ста, Чтобы затем навсегда умереть. Но я -
электронов случайная доза, А эта случайность возможна и впредь. Вечность -
это не только время. Это возможность у нас на земле Любой структуры, любого
явления, Структуры Алисы в том числе. Еще ты не раз повторишься, Алиса.
Войдешь в грядущую суть наших дней. Всем чутьем материалиста Я чувствую
правду догадки моей".

И снова, как прежде, в мученьях, с боем
Найду я тебя на своем пути!
Но только пускай нам будет обоим -
Хочешь? - обоим по двадцати...

Не будет во мне этой душной глуби,
Не омрачит она твой покой...
Но вряд ли таким ты меня полюбишь,
И вряд ли тебя полюблю я такой.

Насчет электронов, конечно, вздор, думал я. Но последнее предположение
насчет двадцати лет, пожалуй, правильно. Разве нам не было тогда, в
общем-то, по двадцать? И мы действительно не полюбили друг друга. Вот если
бы в тебе пылал теперь тот самый, синий юношеский огонь и встретился бы тебе
поэт с приопущенными веками, за которыми накопилось кое-что за пятьдесят-то
один год...
Я просидел у нее еще часа два. Мы выпили не спеша вино, потом она
сварила кофе, потом начались сумерки. Над тахтой загорелась медовая
лампочка.
- Стоянка такси далеко ли от дома?
- Я тебя провожу.
Оказалось, стоянка недалеко. Некоторая напряженность, которая
чувствовалась в Алисе весь день, исчезла.
- Ну вот. Хорошо. Прекрасно, - говорила она все время про себя, но так,
что я слышал. - Так лучше. Чудесно. А вот и такси. Мой адрес у тебя теперь
есть.
- Но ты же здесь не живешь.
- Я приезжаю раз в месяц и беру почту. Ну вот, прекрасно. Хорошо. Все
хорошо. Так лучше...
Я помахал ей из тронувшейся уже машины, и она тоже помахала мне. Она
улыбнулась. Трещинки в уголке рта теперь не было видно, потому что
по-настоящему смеркалось. Вечер вдруг оказался пустым. В кино, наверное,
придется сходить. А что она будет делать целый вечер в своей квартире?
На мгновение у меня проснулось желание попросить таксиста повернуть
обратно на ту стоянку. Но, зная Алису, я знал, что этого не стоит делать.
Алиса - полька и не приняла бы этого жеста, даже если бы он исходил от