"В.Солоухин. Григоровы острова (заметки о зимнем ужении рыбы) " - читать интересную книгу автора

метрах от устья предполагаемого ручейка.
В это время на льду произошло заметное событие. Появилась новая группа
рыбаков. Впереди шел молодой человек в белом военном полушубке и нес пешню и
ящик; сзади шел молодой человек в белом полушубке и нес чемодан (скорее
всего, с провиантом); между ними шел пожилой человек в новой похрустывающей
канадской шубе. Он нес удочку. Группа расположилась метрах в пятидесяти от
меня. Молодой человек с пешней прорубил лунку, другой молодой бросился
шумовкой вычерпывать лед. Потом я потерял из виду своих соседей, ибо у меня
вдруг пошел беспрерывно мерный окунь.
Очнулся я оттого, что молодой человек в белом полушубке, запыхавшись,
прибежал ко мне.
- Скажите, пожалуйста (самая вежливая интонация), на какую мормышку вы
ловите?
Я показал. Молодой человек убежал. Некоторое время у соседей царила
сосредоточенность. Перевязывали мормышки. Через четверть часа молодой
человек в белом полушубке прибежал снова.
- Скажите, а сколько мотылей вы насаживаете на крючок?
- А вы?
- Изощряемся. Насаживаем одного мотыля - и того колечком, то есть за
голову и за хвостик.
- Ну а я насаживаю сразу по четыре мотыля, и всех за голову.
Еще через четверть часа (около моей лунки яркими красками горела груда
окуней) прибежали оба молодых человека в полушубках.
- Скажите, а где берет: со дна, с полводы, а может быть, у самого льда?
Так ведь тоже бывает. Говорят, что водяные жучки примерзают ко льду и вот
окунь поднимается со дна и отщипывает, буквально отгрызает от льда этих
жучков.
Я признался, что берет на разной глубине, но преимущественно на
четверть от грунта.
- А мы уж и так и сяк, и на шевеление в грунте...
Мне тоже захотелось пошевелить мормышкой в грунте, хоть и не было в
этом нужды при таком-то клеве. Вот мой "клопик" улегся в тонкую пленочку
ила, вот я его сейчас с боку на бок... Вот немного приподниму... Однако
отчего же не поднимается? Зацеп? Жаль. Хорошая была мормышка. Нет, вроде
пошло. Скорее всего, зацепился за тяжелую гнилушку, и вот гнилушка
отделилась от дна, выдержала бы только леска.
Началось все с половины воды: и леску, и удочку, и мою руку вместе с
ними потянуло вниз так, что рука окунулась в лунку и я едва не отпустил
удочку. Бессознательно я удерживаю удочку посередине лунки, чтобы ни в коем
случае она, натянутая до предела, не чиркнула по кромке льда. Секунды две
отдыхали и я, и окунь. Потом я стал его тихонечко поднимать, потом все
повторилось: до половины воды супротивник шел как чурка, в нужном месте
уперся, остановил мою руку и уверенно притянул ее к самому льду.
Надо бы кричать сразу, но я онемел от счастья. Раз пятнадцать мы
играли, кто кого перетянет. С каждым разом мне удавалось подтянуть добычу
все ближе и ближе к лунке. Когда наконец я подтянул ее совсем, выяснилось,
что рыба в лунку не пролезает. Вот тут-то я закричал.
Оглянувшись, я не увидел никого поблизости от себя, кроме человека в
канадской шубе. Его подручные в белых полушубках, как на грех, куда-то
отлучились в это время.