"В.Солоухин. Родная красота" - читать интересную книгу автора

старинных городах наших, но не всякий захочет заметить их... По одним этим
памятникам можно было бы прочесть историю Руси...". И, наконец, у Пушкина
читаем по этому поводу: "Гордиться славой своих предков не только можно, но
и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие".
Однажды мне позвонили из газеты с просьбой написать статью "Чувство
Родины". Тема, конечно, интересная, прямо-таки захватывающая, но ведь и
сложная.
- А как сами вы понимаете эту тему? - спросил я у работника газеты.
- Ну, как чувство патриотизма, гордости. Наши достижения, спутники,
космические корабли...
- Прекрасно. Нашими достижениями нельзя не гордиться, и гордость эта,
несомненно, войдет, так сказать, компонентом, или, если хотите, мотивом в
общее сложное чувство Родины. Но когда был запущен первый спутник?
- Семь лет назад.
- Не думаете ли вы таким образом, что семь лет назад я, как и каждый из
нас, любил свою Родину меньше и слабее, чем теперь? Или, может быть, солдаты
в первые дни войны любили ее меньше, чем мы сейчас? Хотя тогда, в те черные
дни не было у нас не только космических кораблей, но обыкновенные наши
самолеты были хуже немецких.
Но именно в те дни поэт заговорил о гордости за то, что его родила
русская женщина и проводила в бой, трижды обняв, как полагается по русскому
обычаю. Если вспомнить хорошенько, то именно в те дни вновь и по-новому
зазвучали имена славных сынов русского народа Дмитрия Донского, Александра
Невского, Михаила Кутузова. Тогда же появился роман о белой березе,
возродилось и само слово "Россия".
Не ставя себе непосильной задачи проанализировать симфонической
сложности чувство Родины, я осмелился бы выделить два момента, которые мне
лично кажутся главными.
Во-первых, любовь, проникновенное, сознательное (или, может быть, в
иных случаях бессознательное) чувство природы. Высоко в горы на заоблачные
Сырты угоняют летом свои отары киргизы. Для аксакала ничего не может быть
милее отвесных скал, кипящих горных потоков у их подножия, орлов,
пролетающих с места на место в непосредственной близости от человека, как
если бы у нас грачи или галки. Предложите ему променять Сусамыр -
высокогорную долину, по которой мчатся восемьдесят горных рек, на что-нибудь
другое, убеждайте его, что это другое - сказка, рай земной, Капри, Ницца,
Калифорния, ведь он ни за что не согласится.
Приходилось мне бывать в кочевых чумах ненцев оленеводов. Казалось бы,
что там любить. Однообразная, насквозь промороженная земля, у которой
оттаивает летом верхний слой. Тогда получаются тут сырь и вязь, болота,
зыбуны с бесчисленными стеклышками озер, от скудного тепла и сырости растут
лишайники - основная растительность суровой тундры. А зимой снег и ночь. "У
нас, - шутят ненцы, - только одиннадцать месяцев зима, а то все лето да
лето".
Но не соблазнишь их горами или той же Ниццей.
Одним словом, кому - степь, кому - горы, кому - морское, пропахшее
рыбой и солью побережье, а нам - родная русская природа, не эдельвейс, а
незабудка, не саксаул, а черемуха, не пальма, а, к примеру, рябина, не
горная, ворочающая камни река, а тихие наши красавицы с желтыми кувшинками и
белыми лилиями, вплетенными в светлые струи, не шестидесятиградусное