"В.Солоухин. Продолжение времени (Письма из разных мест)" - читать интересную книгу автора

тайна коринского замысла, которую непременно надо знать при разглядывании
его этюдов.
Да, все эти люди, олицетворяющие уходящую, побежденную Октябрем Россию,
стоят в интерьере Успенского (главного в России) собора, спиной к алтарю, а
лицом к входным дверям. Они стоят и ждут. За стенами собора, в Москве, в
стране все уже произошло. Железный, беспощадный (к ним) ветер революции уже
свистит, уже гуляет снаружи, над собором, над Кремлем, над всей Россией.
Вот-вот двери распахнутся, и этот ветер, ветер революции, ворвется в собор и
сдует, выдует всех, и останется пуст Успенский собор...
Теперь-то вот и надо смотреть на этюды: кто как ждет. В этом все дело.
А ждут они все по-разному. Посмотрите теперь на безногого нищего, на
митрополита Трифона, на крестьянина с сыном, на молодого монаха, на слепого,
на схимницу, на молодого иеромонаха, на молодую монахиню, на иеромонаха (в
этюде "иеромонах и епископ"), на всех на них, посмотрите, наконец, на этюд
"Спас Яркое око", тоже приготовленный ведь для этого полотна (хоть он и не
попал на эскиз картины, но все равно он выражает замысел), посмотрите на все
с точки зрения "кто как ждет", и у вас в руках окажется ключ.
Только этим ключом можно открыть сокровищницу коринского искусства.
Сразу наступает нечто вроде прозрения, каждый образ, созданный Кориным,
становится стократ ярче, выразительнее, богаче, психологичнее, глубже,
трагедийнее, обобщеннее, драгоценнее и просто точнее, до восторга перед
мастерством и могуществом кисти Корина.
Тут совершенно прав автор монографии Алексей Михайлов, говоря о Павле
Дмитриевиче: "Он поднимается к высоким художественным обобщениям, к
несравненному мастерству в раскрытии психологии, внутреннего душевного
состояния своих героев. Ему становятся доступными глубочайшие трагические
постижения".
К 1937 году все эти этюды были закончены. Но положение художника
осложнилось. К этому времени, как известно, умер Горький. Корин лишился
сильного, авторитетного покровителя и защитника.
Учитывая всю сложность тех лет, можно понять Корина и его решение
остановиться и прекратить работу над "Реквиемом".
С этого времени он пишет портреты современников: Михаила Васильевича
Нестерова, актера Леонидова, Алексея Толстого, Надежды Алексеевны Пешковой,
Сарьяна, Игумнова, маршала Жукова, Коненкова и многих-других...
Мы уже говорили, что Павел Дмитриевич приготовил себя на семь
художнических жизней. Его выучка, его работоспособность оказались и правда
удивительными, богатырскими. Он одновременно с созданием портретов
современников реставрирует картины Дрезденской галереи, которая тогда
находилась в Москве, он автор красочных мозаик в оформлении метро на станции
"Комсомольская-кольцевая", а также витражей на станции "Новослободская". Он
пишет триптих "Александр Невский", а затем триптих "Дмитрий Донской"...
Несомненно, усилий (и лет), потраченных на все это, хватило бы
заполнить холст, приготовленный для "Реквиема", но холст продолжал
оставаться чистым.
Между тем известность Корина как замечательного художника росла. И это,
заметим, без главного, которое хранилось в мастерской, недоступное зрителю,
без хотя бы единой персональной выставки. Только к семидесятилетию Павла
Дмитриевича, в 1962 году, за пять лет до его смерти, тронулся лед.
В залах Академии живописи на Кропоткинской открывается его первая (и