"В.Солоухин. Ненаписанные рассказы" - читать интересную книгу автора

В некие времена, если колхозник держал своего поросенка, он все равно
без разрешения зарезать его не мог. Причем шкуру в обязательном порядке
должен был сдать. Только в одном случае можно было зарезать поросенка: если
он заболел (подыхает уже) и если местный ветеринар официальной справкой
подтверждает его болезнь. И вот колхознички приспособились. Поросенку
несколько дней не дают есть, чтобы он как следует оголодал. Потом насыпают
ему в корыто вареной картошки прямо с огня. Он с голоду хватает огненную
картошку целиком и начинает корчиться, кататься по земле. Тут зовут
ветеринара (а может быть, он уже наготове), и дело сделано.
И вот Егор Исаев рассказал нам про своего поросенка, которого никак не
могли уморить подобным способом. Он, шельмец, горячую картошку в рот
возьмет, в зубах ее зажмет и шумно дышит: "Хы-а, хы-а, хы-а... " Остудит
картошину, а потом ее уже и ест. Приспособился к суровой действительности.
Господи, да его же надо было оставить на развод, от него пошло бы
новое, жизнеустойчивое племя!

ИДУТ ФИНИКИ

С дочкой Олей мы жили в Кисловодске в санатории. Оля попросила меня
достать ей чернослива. Как раз в Кисловодске открыли новый большой и
красивый магазин "Фрукты". Я вошел в него. Действительно - много света,
простор, хорошо оборудованные прилавки, продавщицы в голубеньких халатиках.
- Я хотел бы купить чернослива, - спросил я у одной продавщицы.
- Сегодня идут только финики.
- Мне нужны не финики, а чернослив...
- Чернослив шел две недели назад, а теперь - только финики.
Зная нашу систему, я понимал, что никакие слова тут не помогут, но все
же заговорил:
- А нельзя ли сделать так, чтобы вместе с финиками в вашем магазине
одновременно шли: сушеный инжир, сушеные груши, курага трех-четырех сортов,
изюм четырех-пяти сортов, урюк с косточками, сушеные яблоки, сушеная малина,
сушеная вишня... Ну и чернослив, который мне очень нужен...
Продавщица сначала внимательно слушала мою болтовню, потом все поняла и
лениво и равнодушно сказала:
- Не морочьте мне голову, товарищ покупатель.

ОТРЕЗ ЭПОНЖА

Моя сестра семидесяти четырех лет (с 1908 года рождения) была крайне
бережлива. Ничего-то она, бывало, не выбросит. Придешь к ней в гости, она из
холодильника что-нибудь достает. Шутя спросишь:
- Катюша, это у тебя, наверное, еще от пасхи осталось?
- От пасхи, от пасхи! - рассмеется сестра.
Так вот, живем мы однажды с ней в Алепине в летнее время и получаем
письмо. Обычное читательское письмо от учительницы из Горького. Однако
содержание письма оказалось интересным.
"Может быть, вы не знаете, - пишет учительница, - что в Горьком у вас
есть прямая и довольно близкая родственная ветвь..."
Как же не знать? Сестра моего деда, Алексея Дмитриевича, была выдана
замуж в Нижний Новгород за купца Капустина. Ее звали Дарья Дмитриевна, тетя