"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

- Как вас зовут?
- Ну... Допустим, Иван Андреевич.
- Иван Андреевич, у вас свой теленок есть?
- Неуж?
- Где он?
- Да вон на веревочке пасется.
В конце луговины, перед самым огородным тыном, действительно пасся
крепенький широколобый бычок. Он поглядел на нас, как будто понял, что речь
зашла о нем, потом снова начал щипать траву.
- Вам деньги нужны?
- Деньги нужны всегда и каждому. Или хотите дать?
- Не дать, а спросить. Почему вы не везете своего теленка на приемный
пункт? Отведите этого бычка - будут деньги. В нем, на глаз видно, больше ста
тридцати килограммов.
Иван Андреевич посмотрел на спрашивающего растерянно и недоуменно.
- Да что я, дурак? Вы меня за дурака принимаете? Только дурак в августе
будет нарушать теленка. Нет уж, товарищ председатель, я его как-нибудь
дотяну до рождества. Какой дурак теленка в августе нарушает.
- Однако колхозного вы повезли в августе, почему?
- Так ведь то... колхозный. Нам сказали, мы и везем. Наше дело
маленькое. Не приняли - мы обратно. По делу надо бы там же, на месте,
теленка зарезать и отвезти на базар. Опять не наше дело. Председатель
колхоза должен распорядиться. Мы теленка поволокли обратно в колхоз. Он
сдох. А вы хотели, чтобы я так-то вот своего? - Иван Андреевич искренне
рассмеялся. За ним рассмеялись и все колхозники.
Эта сценка мгновенно воскресла у меня в памяти между моим вопросом и
ответом Петра Петровича. Петр Петрович впервые за всю нашу беседу посмотрел
на меня недоумевая. Он ведь вспоминал молодость: огневые годы, романтика,
наган в кармане, а я его все на прозу да на прозу - есть ли разница между
двумя выражениями: "будем ли обобществлять коров" и "будут ли обобществлять
коров"? А не первая ли это трещинка, которая потом, с годами, будет расти
все шире и шире, вплоть до возгласа Ивана Андреевича в прошлом году: "Так
ведь то колхозный... А вы хотели, чтобы я так-то вот своего?" И последующий,
как бы даже торжественный, смех Ивана Андреевича - не ответ ли на ту
загадочную усмешку Василия Кузьмича, которую мы столь тщательно обсудили с
Петром Петровичем перед предыдущей рюмочкой лимонной настойки?
С этой точки зрения, беседа приобрела весьма примечательную
двойственность. Петр Петрович рассказывал мне о событиях так, как видел их
сам, вспоминая боевую молодость, начало большой и плодотворной жизни. Я
воспринимал все с некоторыми внутренними поправками, потому что тоже ведь
нагляделся за эти годы вокруг себя. Было время и подумать над всем
увиденным.
- Значит, разные вопросы, и что же дальше?
- Продержали мы их до трех часов ночи. Агитировали и разъясняли. В три
часа ночи - голосовать. Кто за колхоз? Никого. Ну, конечно, темный народ.
Тяжелы на подъем. Смотрят друг на друга. А все вместе косят глазами на
какого-нибудь авторитетного мужичка. Если Иван Петров не идет, мы и подавно.
Да... Делать нечего. Три часа ночи. Горько, до слез обидно, но пришлось
собрание распустить. Предупредили: сходиться завтра опять в два часа дня в
этой же самой школе.