"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

тетка по матери Олимпиада, энергичная женщина шестидесяти восьми лет.
Для того чтобы понять, почему так охотно согласился известный генетик
ехать в Киев и почему он при этом рассмеялся, надо вернуться в его жизни на
один месяц назад.
Это был прекрасный, благословенный месяц. В Софии происходил тогда
международный симпозиум генетиков, и Безбородов был в составе советской
делегации. За ужином с болгарскими коллегами он обмолвился, что сразу же
после симпозиума у него начинается отпуск, что он и сейчас, строго говоря,
уже в отпуске, и болгары тотчас предложили ему двадцатидневный отдых на
Золотых песках. Дом отдыха для ученых там будто бы небольшой, тихий, погода
в сентябре стоит отличная и устойчивая. Николай Николаевич согласился и
через два дня оказался обладателем апартаментов (как называют болгары) -
двух великолепных, просторных комнат с большими окнами в сторону моря.
Вернее, это были даже и не окна, а широкие стеклянные двери, открывающиеся
на балкон.
Дом стоял на склоне горы. Под балконом земля довольно круто уходила
вниз. По зеленому склону росли там и тут ореховые, фиговые и персиковые
деревья, местами цвели ярко-красные и пунцовые розы.
Ниже этого сада, у подножия горы, поднимались какие-то, уж не
фруктовые, огромные деревья. Они загораживали самую прибрежную полосу моря,
но зато над ними и за ними море полыхало, мерцало, искрилось синевой до
самого горизонта. Там, против окон, утром выплывал, а вернее сказать -
проступал, сквозь голубую дымку неяркий вначале малиновый шар - восходящее
солнце.
Вскоре солнце уменьшалось в размере, принимало свой нормальный
"солнечный" цвет и начинало греть, хоть и не столь жестоко, как полагалось
бы ему греть на "юге" (все же сентябрь есть сентябрь), однако к полудню
раскалялось как следует.
В полдневные жаркие часы такой благодатью казался двор и садик с
противоположной стороны дома. Там тоже росли несколько ореховых деревьев (но
уже не было склона горы, а была ровная площадка), одна очень старая,
развесистая груша, и тоже цвели розы. Журчал фонтанчик. Почти постоянно
работал разбрызгиватель, орошающий землю, где росли розы. Было что-то в этом
затененном садике-дворе от римского спокойствия и умиротворенности духа.
Хорошо бы прогуливаться здесь неторопливо с интересным собеседником,
разговаривать под журчанье фонтанчика, вдыхая аромат роз и любуясь строгими
линиями каменных арок и столбов.
К морю можно было ходить босиком. Только в первое утро Николай
Николаевич пошел в босоножках. Пришлось потом мыть ноги под краном (на
пляже) и надевать босоножки на мокрые ноги, и никак было не уберечься, чтобы
к ногам не прилип песок. Николай Николаевич увидел, что многие болгары ходят
на пляж босиком, и забыл про свои босоножки.
Первый раз он выходил на пляж в семь утра. Тогда лестница была еще
очень холодной, как и песок на пляже. Только тот песок, который обмывала
тихим плесканием морская вода, был теплым. По этой теплой, парной полоске
мокрого песка Николай Николаевич ходил вдоль берега, с размахом вправо и
влево от своей одежды (то есть от рубашки и шортов) метров на триста,
четыреста.
Это были самые лучшие часы дня. Пляж был пустынен. Отдыхающие в
соседних домах и санаториях болгары, а тем более местные жители выходили к