"В.Солоухин. Рассказы разных лет" - читать интересную книгу автора

морю позже, большинство же только в жаркие полуденные часы. Действительно,
почти постоянно по утрам тянул с востока знойкий, острый, холодящий кожу
ветерок (едва-едва терпеть), но вода была теплая, и песок, омытый водой, был
теплый, кислороду хоть отбавляй, да еще и морским дыханием был насыщен
воздух. Тело радовалось свободе, свежему воздуху, дышало и наслаждалось. И
вовсе не нужно было, как это думают не купающиеся в эти часы люди, никакого
героизма, никакой закалки, чтобы броситься в воду: она была значительно
теплее воздуха. Однажды, проходя в свой час мимо частного домика, где в саду
копались старички - муж и жена, Николай Николаевич услышал за своей спиной,
как болгарин сказал: "Пак той луди руснаци..." (то есть: "Опять этот
сумасшедший русский..."). Они не знали, что никакого сумасшествия тут не
требуется, что купанье в эти утренние часы - истинное блаженство, что ради
этих двух утренних часов можно жить на этом морском берегу, если бы
остального времени суток не было вовсе. По своей пожизненной привычке
Николай Николаевич купался перед самым уходом с пляжа, находившись и
надышавшись, даже и обогревшись ранним солнцем в течение двух часов. После
этого он шел наверх завтракать.
Николаю Николаевичу нравилось в этом доме все: и комнаты, и общая
непринужденность отдыхающих, и распорядок, устроенный для удобства людей, а
вовсе не для удобства обслуживающего персонала и администрации. Да и
администрации-то никакой тут не было, кроме одного директора Момче Милчева,
общительного и душевного человека. На завтрак можно было приходить с семи до
десяти часов утра. Обед начинался с двенадцати и продолжался до трех.
Ужинать начинали с шести, но можно было прийти и в восемь. Кроме того, в
течение целого дня, без перерывов действовал небольшой бар с разными
напитками: коньяком, виски, джином, сливовой водкой, мастикой, пивом
двух-трех сортов, кока-колой, минеральной водой и конечно же черным кофе.
Все это, правда, уж за наличные деньги, но денежка у известного генетика
была.
Николай Николаевич не злоупотреблял баром и даже избегал его. Так
хорошо было проветриться, очиститься во всех отношениях. Но если он
оказывался за обеденным столом одновременно с несколькими болгарами, то
кто-нибудь из них обязательно приносил и себе и ему (русскому гостю)
полноценную рюмку сливовицы, желтоватой за мгновенно запотевающим стеклом.
Порядок там был такой, что необязательно было садиться каждый раз за
один и тот же стол, на "свое" место. Напротив, садились каждый раз кто где
хотел. Но в силу своей внутренней дисциплины, любви к порядку (в силу своего
здорового консерватизма, как любил говорить сам Николай Николаевич) он
садился всегда на одно и то же, с первого дня облюбованное место. Его
сотрапезники часто менялись, но обозначилась тоже одна постоянная пара, люди
помоложе его, языковеды - Иордан и Елена Спасовы. Иордан-то и ходил
обыкновенно за предобеденной чаркой.
Никакого меню с предварительным заказом блюд не существовало. Приносили
всем одинаковую еду, но еда эта была добротна, разнообразна и вкусна. Овощи
всегда были под рукой. Особенно любил Николай Николаевич взять мясистый,
сочный, большой стручок красного сладкого перца, а потом большой и мясистый
же помидор, не торопясь порезать их острым ножом, полить оливковым маслом и
спрыснуть слегка душистым и незлым винным, розовым на цвет, уксусом. Тут-то,
конечно, инициатива Иордана, выразительно взглядывающего в сторону бара, не
встречала противодействия. К овощам всегда приносили свежую брынзу. А еще